ааааааааааааааааааааааа КОММУНИЗМ И ФАШИЗМ: БРАТЬЯ ИЛИ ВРАГИ?

 

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие.........................................................................5

С.Кара-Мурза. Немецкий фашизм и русский

коммунизм - два тоталитаризма...................................7

Часть I. Фашизм и фашизмы

А.Тарасов. Фашизмов много.............................................. 58

Дж. Л. Моссе. Возникновение фашизма...........................64

Р. Дж. Сауси. Сущность французского фашизма............77

А.Литпгелтон. Фашизм в Италии: лвторая волна╗......... 107

Ю.Вебер. Люди Михаила Архангела................................ 134

Л.Едличка. Австрийский Хеймвер. К истории

фашизма в Центральной Европе................................ 158

Х.Сетон-Уотсон. Фашизм - справа и слева.................. 179

Д.Жуков. Европейский фашизм у власти........................ 196

Часть П. Коммунизм и коммунизмы

А.Колпакиди. Коминтерн: что это было?.......................... 269

А.Шубин. Коммунистическая идея от Маркса

до Сталина...................................................................301

А.Шубин. Че Гевара. Кондотьер коммунизма.................406

Часть III. Между фашизмом и коммунизмом

А.Север. Красные в НСДАП............................................424

Б.Лифшиц. Феномен лнеосоциализма╗

в межвоенной Европе.................................................478

А. Щелчков. Боливийский лабиринт социализма

в 30-е годы XX века.....................................................522

 

 

 

 

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

Еще со времен лхолодной войны╗ одним из пропангандистских штампов, активно используемых западными идеологами, стала концепция лтоталитаризма╗. Согласно этой теории, коммунистические и фашистские режимы имеют общую природу и обладают рядом характерных принзнаков, противопоставляющих их ллиберальным демокрантиям╗.

В России подобные идеи получили широкое распространнение с середины 1980-х годов. Оно и понятно. Слишком уж неприглядно выглядят доморощенные либералы, умуднрившиеся в процессе лборьбы с коммунистической диктантурой╗ разрушить и разорить собственную страну. Для оправндания своей деятельности либеральным идеологам поневонле приходится всячески очернять прежний режим, ставя фаншизм и коммунизм на одну доску.

Насколько корректно подобное сопоставление? Если от пропагандистских штампов перейти к научному анализу, выясняется, что между коммунизмом и фашизмом имеются принципиальные отличия. Важнейшее из них состоит в том, что коммунизм полностью отрицает существующий поряндок вещей. Он требует радикального разрушения, уничтонжения старого государства, лСистемы╗, и строительства на ее руинах совершенно нового общества. В то время как фаншизм, за редким исключением, ориентирован на укрепление, лулучшение╗ уже существующего государства. Особеннно наглядно это можно наблюдать на примерах Италии, Испании, Австрии.

Кроме того, у коммунизма и фашизма разные движущие социальные силы. У фашизма это средний класс (лвзбесивншаяся мелкая буржуазия╗), а у коммунизма - лсоциальные низы╗ (рабочие, безработные и пр.).

В этом отношении у фашизма, как это ни парадоксально на первый взгляд, гораздо больше общего с социал-демонкратией. Оба движения имеют сходную социальную базу, и оба направлены на лулучшение╗ государства. Разница лишь в том, что фашисты делают ставку на национальные акценнты в этом лулучшении╗, а социал-демократы - на социнальные.

Что касается коммунизма, то если его и можно с чем-то сравнивать, то, скорее, с анархизмом. Тот тоже выступает за уничтожение существующего государства, однако для анархистов - это финал, а для коммунистов - только начало пути.

Впрочем, не буду навязывать свое мнение. Надеюсь, что вдумчивый читатель сможет самостоятельно составить преднставление о предмете. Этой цели и служит предлагаемый его вниманию сборник, охватывающий историю коммунистинческих, социалистических, фашистских партий и движений в разных странах первой половины XX века. В книгу вошли, как старые статьи зарубежных авторов, впрочем, до сих пор не утратившие актуальности, так и новые работы современнных российских исследователей.

Александр Колпакиди

 

Сергей Кара-Мурза

НЕМЕЦКИЙ ФАШИЗМ И РУССКИЙ КОММУНИЗМ - ДВА ТОТАЛИТАРИЗМА

Одно из важнейших понятий, с помощью которых сегодня обеспечивается манипуляция сознанием в странах европейской культуры - фашизм. И на нынешнее восприянтие истории советского государства сильное влияние оказанла проведенная за последние двадцать лет широкая идеолонгическая кампания, утверждающая его принципиальное сходство с фашистским государством, возникшим в Германнии в 1933 г. и ликвидированным в результате его пораженния во 2-й мировой войне.

Отвлечемся от эмоциональных оценок, о которых беспонлезно спорить (типа лСталин хуже Гитлера╗ или лжаль, что нас немцы не победили╗), хотя за их наигранной страстнонстью скрыт холодный расчет. Логическими доводами в пользу соединения советской и фашистской государственности под одной шапкой лтоталитаризм╗ служат сходные черты принменяемых ими технологий в легитимации политического порядка, во взаимодействии государства и партии, в репреснсивных мерах. Конечно, вполне правомерно сравнивать и внешние признаки и результаты этих двух больших проектов. Можно даже изучать более узкий вопрос - сравнивать те травмы которые нанесли обществу и фашизм, и коммунизм как два радикальных мессианских проекта в крайнем напрянжении физических и духовных ресурсов. Но без выявления коренных черт этих явлений никакого достоверного историнческого знания получить нельзя, а уж тем более знания для понимания настоящего момента и предвидения будущего.

Когда сравниваешь систематически именно коренные черты советского строя и фашизма, разница буквально понтрясает. Мы действительно не знали фашизма, и в каком-нибудь фильме про Штирлица появляются обычный Куравнлев или Табаков, только в черной форме. Папа Мюллер -обычный человек, винтик жестокой тоталитарной машины, только воюет против СССР. Особенно поразительна нечувствительность к смыслу фашизма наших реформаторов-денмократов. Они действительно будто родились как чистая доска, говорят вещи, чудовищные в своей невинности.

Вот как в 1998 г. рассуждал о фашистах С.Степашин тогнда министр внутренних дел РФ: лПоявился Шеленберг как идеал профессионала. Мы его знаем по исполнению Табанкова в "Семнадцати мгновениях весны''. А в жизни это был совершенно удивительный человек, умница, который в 26 лет возглавил крупнейшую службу Германии, причем чисто интеллектуальную службу, со сложными играми, как и Канарис, тут и разработки агентов, и сложнейшие подставы... Сейчас читаю мемуары и размышления Гелена. Он очень интересно трактует мировые события 60-70-х годов, как он их видел из Западной Германии. А мне еще интересна психология человека, как он входил в должность, что несколько напоминает мне мою нынешнюю ситуацию╗.

А ведь ум и профессионализм Шеленберга, сложнейшие подставы Канариса - мелочь по сравнению с тем мировознзрением, типом мышления и художественным чувством которые ими двигали, причем в смертельной войне против нас. Об этих лподставах╗ и лиграх╗ можно говорить на пронфессиональных семинарах в Высшей школе КГБ, но не обнращаясь к массовой аудитории. Такие речи ее усыпляют. Хорошо бы и нам забыть, как Степашин, об этой страшнной и трагической странице истории, но не дают. И раз уж призрак фашизма бродит по Европе, придется с ним познанкомиться поближе. В лицо мы его знаем, но теперь он в маснке. Так надо знать, что у него в голове и на сердце.

Идеологи никогда не доходят до рационального анализа сходства и различий, ибо анализ даже самых сходных технонлогий в лсталинизме╗ и фашизме показывает, что речь идет о совершенно разных явлениях, лежащих на двух разных цивилизационных путях. Их сравнительный анализ очень полезен для понимания и Запада, и советского государства и права вообще и особенно в его лтоталитарный╗ период.

Понять сущность фашизма мы срочно должны по мнонгим причинам. Кое-какие из этих причин очевидны. Во-пернвых, новый вид фашизма, уже в пиджаке и галстуке демокнрата, формируется как простая альтернатива выхода из минрового кризиса - через сплочение расы избранных (лзолонтой миллиард╗). Заметьте: ни один наш лдемократ╗ - ни Горбачев, ни Яковлев, ни Явлинский ни разу ни словом не выразили своего отношения к этому проекту. Может быть, они о нем не знают, хотя и пасутся в Римском клубе и Тройственнной комиссии?

Вторая причина заключается в том, что сегодня идеологи неолиберализма активно деформируют реальный образ фаншизма, вычищая из него суть и заостряя внешние черты так, чтобы этот ярлык можно было прилепить к любому общенству, которое не желает раскрыться Западу. Как только Роснсия попытается лсосредоточиться╗, ее станут шантажировать этим ярлыком. В мягкой форме это уже происходило во вренмя президентства В.В.Путина, но мотор этой кампании пока работал на холостом ходу, и ее интенсивность может возраснти многократно.

И на это мы не можем ответить, как Чапаев,- лнапленвать и забыть╗. Война образов нам давно навязана, отменить ее мы не в силах, в ней надо хотя бы обороняться. И не тольнко в районном суде, где Жириновский может отспорить милнлион за то, что его обозвали фашистом. Для нас знание важнно потому, что противнику труднее будет деморализовать нас ярлыком фашизма. К тому же, когда это знание будет доснтупно, нашим честным интеллигентам станет стыдно того доверия, с которым они отнеслись к Бурбулису или Каспарову с их пугалом лрусского фашизма╗.

Но важнее всех третья причина: пугало фашизма сковынвает наше собственное мышление. Вот, я читаю статью фаншиста, и меня прошибает холодный пот: в каком-то месте в ней есть почти текстуальное совпадение с моими мыслями. Первое побуждение - послать все подальше и помалкивать. В крайнем случае, писать по какому-то политкорректному шаблону, а то шаг вправо, шаг влево - и напоролся.

Потом начинаешь разбираться: почему же говорим вронде одно и то же, а исходим из разных аксиом и приходим к разным выводам? И когда докапываешься до сути, то выхондит, что смысл всех главных слов совершенно различен. Бонлее того, ловя души, фашисты и не могли не употреблять множества идей и образов, которые привлекали людей, затрагивали их глубоко скрытые чувства. И в оболочке этих обнразов, как в троянском коне, главные идеи фашизма пренодолевали защитную стену культуры и здравого смысла - и даже инстинкта самосохранения.

Но нельзя же, поверив однажды деревянному троянсконму коню, возненавидеть живых лошадей. И обратно: из-за того, что ты любишь лошадей, нельзя доверять хорошо сденланному чучелу - а ведь у нас кое-кто уже соблазняется дундочкой фашизма, лишь бы она звучала, как родная свирель.

Поняв суть фашизма, мы, при нашем хаосе мыслей и утнрате жестких шор и поводьев предписанной идеологии, смонжем избежать многих подводных камней и ловушек, котонрые нас стерегут на пути к новому пониманию категорий народ, нация, государство, солидарность. Если мы в потемнках забредем в болото фашистских идей, мы, конечно, фаншистами не станем, т.к. некоторые необходимые признаки мы у себя развить не сможем, даже если бы старались - тут нужна иная культура. Но грязи в таком болоте нахлебаемся. Лучше уж, не боясь слов и ярлыков, разбираться в сути и в болото не лезть.

Думаю, пришло для нас время самим разобраться в пронблеме. Нет в ней ничего потустороннего, все поддается ранзумному изучению, туману напустили нарочно. Помимо обнществоведов, которые следуют невидимой дирижерской панлочке, много частных и надежных сведений собрано учеными без претензий - историками науки и культуры, психологами, антропологами, в том числе теми, кто сам переболел фашизмом (как, например, Конрад Лоренц). Собрав по крунпицам это знание, мы можем обрисовать то ядро идей, устанновок, вкусов и привычек, которые определяют фашизм и отделяют его от других видов тоталитаризма, национализма и т.д.

Понятие фашизма сегодня. Фашизм - исключительно важное, но очень четко отграниченное явление западной (и только западной) культуры и философии. Приняв главные установки фашизма общество Германии породило жестокое государство, поставившее себя лпо ту сторону добра и зла╗.

К сожалению, само понятие фашизма зарезервировано идеологами как мощное средство воздействия на общественнное сознание и выведено из сферы анализа. Вторая мировая война и преступления немецкого нацизма оставили в памянти народов Европы и США такой глубокий след, что слово лфашизм╗ стало узаконенным и бесспорным обозначением абсолютного зла. Тот, чье детство прошло во время и сразу после войны, помнит, что у нас не было большего оскорбленния, чем обозвать кого-нибудь фашистом - это считалось самым бранным словом, обиженный мог ответить на него кулаками, и взрослые признали бы его правоту.аааааааааааааааааааааааааааааааа

Идеологи всех цветов накачивали понятие фашизма в сознание, чтобы в нужный момент использовать его как мощное оружие. Политического противника, которого уданвалось хоть в небольшой степени связать с фашизмом, сразу очерняли в глазах общества настолько, что с ним уже можно было не считаться. Он уже не имел права ни на диалог, ни на внимание. Раздутое и ложное понятие фашизма было важнным оружием для сокрушения (как предполагают умники-победители) коммунизма.

Целый ряд лпризнаков╗ фашизма можно прилепить к коммунистам, как и ко всем другим политическим и филонсофским течениям, которые вошли в конфликт с нынешней элитой Запада. И если бы мы знали, как тщательно из общественного сознания вымарывалось знание сути фашизма, то могли бы догадаться, что куется важное оружие холодной войны. Тогда не удивлялись бы, что нас вдруг начали назынвать фашистами. И на Бурбулиса с Каспаровым сердиться не надо - не они это придумали, им дали зачитать готовые методички. Да и то они читали и читают, запинаясь.

Идеологам, чтобы использовать ярлык фашизма, необнходимо было сохранять это понятие в максимально расплывнчатом, неопределенном виде, как широкий набор отрицантельных качеств. Когда этот ярлык описан нечетко, его можнно приклеить к кому угодно - если контролируешь прессу. Особенно легко поддавались на манипуляцию фашизмом интеллигенты, выросшие на идеалах Просвещения и гуманнизма. За это дорого поплатилось европейское левое движенние уже в начале 30-х годов. Немецкий исследователь фаншизма Л.Люкс пишет: лПожалуй, наиболее чреватым последнствиями было схематическое обобщение понятия лфашизм╗ и распространение его на всех противников коммунистов. Этим необдуманным употреблением понятия лфашизм╗ коммунисты нанесли урон, прежде всего, самим себе, ибо тем самым придали безобидность своему наиболее опаснонму врагу, по отношению к которому использовалось первонначально это понятие╗.

Нынешней интеллигенции сегодня можно сделать упрек: почему она не разглядела важную вещь - такое колоссальнное событие в истории Запада, как фашизм, осталось пракнтически не изученным и не объясненным? Попробуйте вспомнить основательный, серьезный и доступный труд, который бы всесторонне осветил именно сущность фашизма - как философского течения, как особой культуры и особого социального проекта. Думаю, что такого труда никто не нанзовет, и ни одной ссылки на него мне нигде не встречалось. Мы видим лишь обрывки сведений, которые сводятся в оснновном к конкретным обвинениям: концлагеря, национанлизм, жестокие убийства врагов и конкурентов, преследованние евреев, бесноватый фюрер и т.д.

Но эти конкретные обвинения совершенно не объяснянют, чем этот бесноватый фюрер подкупил такой рассудительнный и осторожный народ, как немцы. К каким струнам в их душе он воззвал? Ведь в Германии произошло нечто соверншенно небывалое. Немцы демократическим путем избрали и привели к власти партию, которая, не скрывая своих планнов, увлекла их в безумный, безнадежный проект, который означал разрыв со всеми привычными культурными и монральными устоями.

Все это происходило не за тридевять земель и не в древннем Вавилоне, а на наших глазах. Все материалы для исслендования доступны, но мы в делах Вавилона разбираемся лучнше, чем в образе мыслей фашистов. На знание об этой бонлезни Европы наложено негласное табу, которое никто не осмелился нарушить. Это тем более поразительно, что уже более полувека нам твердят об угрозе неофашизма. Казалось бы, обществоведы всех стран должны были бы дать ясное определение фашизму, чтобы мы могли различать угрозу, видеть противника, выявлять неофашистов в любом их обнличье, даже замаскированных, без свастики и побритой головы. Пока же как бы специально создан карнавальный обнраз неофашиста как тупого маргинала, который развлекаетнся тем, что избивает нищих и иностранцев.

Иногда приходится слышать, что вроде бы и изучать ненчего эту гадость. Мол, не было ничего, кроме нагроможденния лжи, гипноза и кучки преступных маньяков. Все, деснкать, нам Кукрыниксы объяснили. Но стоит чуть-чуть вникннуть, выходит наоборот - одна из причин молчания состонит в том, что явление фашизма сложно (как и целый ряд друнгих болезней культуры, например, терроризм). Оно не по зубам ни вульгарному марксизму, для которого вся жизнь общества сводится к классовой борьбе и развитию производительных сил, ни вульгарному, механистическому либеранлизму. Своего Достоевского ни Запад, ни СССР не родили.

Но только этим объяснить молчание невозможно, ведь не написано и таких трудов, которые были бы первым, хотя бы упрощенным приближением к проблеме. Довод, что европейцы не хотят лворошить свое собственное дерьмо╗ (я и такое слышал), мне не кажется убедительным. По отношеннию к другим своим черным историям такой чистоплотноснти не проявляют. Ворошат, да еще с какой страстью. Тем бонлее удивительно, что все нынешние интеллектуалы называнют себя антифашистами и это вроде бы лне их дерьмо╗.

Возможно, дело в том, что через лсоблазн фашизма╗ проншло гораздо больше интеллектуалов Запада, чем мы думаем. И этот их увязший коготок вскроется как раз не через сваснтику и кровавые преступления, а через анализ сущности. Анализа и не хотят, а на описания кровавых мерзостей не скупятся. Л.Люкс замечает: лИменно представители культурнной элиты в Европе, а не массы, первыми поставили под сомнение фундаментальные ценности европейской культунры. Не восстание масс, а мятеж интеллектуальной элиты нанес самые тяжелые удары по европейскому гуманизму, писал в 1939 г. Георгий Федотов╗.

Первая мировая война расколола цитадель Просвещенния - сам Запад. Затем важная его часть открыто и радикальнно отвергла универсализм Просвещения, при этом соблазн фаншизма охватил культурный слой Запада в гораздо большей степени, нежели это проявилось в политической сфере.

Не потому ли стали скандальными опубликованные нендавно дневники философа-антифашиста Сартра? Он в них признал, что лдобавлял фашизм в свою философию и свои литературные произведения, как добавляют щепотку соли в пирожное, чтобы оно казалось слаще╗. Но это признания-намеки, из них много не выудишь. Мы наблюдаем постояннное размывание понятия и расширение сферы его примененния. Так, фашистом называли Саддама Хусейна, не приводя для этого никаких оснований, кроме того, что он лкровонжадный мерзавец╗ и не давал установиться в Ираке демонкратии - а там все о ней только и мечтали.

В Испании говорят о лбаскском фашизме╗ - потому что небольшая (около 100 человек) группа боевиков-сепаратиснтов из басков прибегает к терроризму. В главной испанской газете была напечатана большая статья лБаскский фашизм╗, где утверждается, будто движение сепаратистов-басков отнражает все главные признаки фашизма. Статья написана профессором истории политической мысли и претендует на то, чтобы кратко дать критерии фашизма. Автор даже кринтикует журналистов и политиков, которые и раньше часто называли баскских радикалов фашистами, используя этот термин как ругательство, как общее обозначение антидемонкратического мышления.

Далее профессор (сам баск) дает свое определение и утнверждает, что баскские лрадикальные патриоты╗ соответствунют самому строгому понятию исторического фашизма. Вот в чем это соответствие: лодержимость идеей политического единства народа, которая несовместима с демократическим плюрализмом; презрительное отношение к представительнной демократии (единственной, которая функционирует); фальшивый синтез национализма и социализма, без котонрого не может быть и речи об истинном фашизме╗. Говорится, что баски к этому предрасположены традицией их колнлективного поведения - лантилиберальной тенденцией к народному единомыслию╗.

Если строго следовать определению этого баска-либеранла, то к фашистам следует причислить всех тех, кто обладает этническим сознанием (лнационализм╗) и в то же время иснповедует идею социальной справедливости (лсоциализм╗). Например, к лику фашизма следует причислить предвоеннную Японию, которая явно фашистской не являлась¹. Сегодня под это определение фашизма подпадают почти все страны незападной культуры. Все, кто использует понятие народ вместо понятия индивидуум. А наш Л.И.Гумилев с его лэтногенезом и биосферой╗ автоматически становится чуть ли не главным идеологом фашизма конца XX века.

В лвойне идей и образов╗ идеологи создают ярлык, котонрый можно прилепить к любому лнеугодному╗ обществу, политическому движению и даже отдельному человеку. Американский историк фашизма С.Пэйн определяет так: лСлонво лфашист╗ и производные от него применяются в самом широком смысле для обозначения приверженности к автонритарной, корпоративной и националистической системе правления╗. То есть, фашистским оказывается при таком понимании социальное устройство японцев, южнокорейцев, едва ли не самым фашистским становится и Израиль. Зато такой парадокс - коммунистов Пэйн вроде прощает, поскольку они не националисты. Но так как признаки размынты, чем-то можно и пожертвовать (например, итальянскому фашизму не был присущ антисемитизм, а многие считают его ключевым качеством фашизма).

Испанский литературовед X. Родригес Пуэртола издал в 1986-1987 гг. большую антологию лИспанская фашистская литература╗ в двух томах. В первой части он дал обзор всех основных западных авторов, которые изучали фашизм как явление. Здесь - огромный набор признаков, масса важных и ценных наблюдений, все очень интересно. Но все эти авнторы избегают выделить то, что в математике мы научились считать лнеобходимыми и достаточными признаками╗ - то, что позволяет отличать одно явление от другого, имеющего схожие черты, но иного по сути.

В результате, если собрать все эти признаки, отобранные западными специалистами, и использовать их по своему уснмотрению, то с одинаковым основанием можно назвать фашистами и Тэтчер, и Исхака Рабина, и Горбачева, и Ельцинна. А вот Жириновского, как ни странно, назвать фашистом нельзя, т.к. в набор признаков фашизма входит лзащита, не на жизнь а на смерть, западных ценностей╗. Концы с концанми явно не вяжутся, и литературовед признает, что отобрал для своей антологии около двух сотен испанских писателей и поэтов XX века (кстати, публично приклеив им ярлык фаншиста), следуя такому критерию: лВ этой антологии фашинстами считаются все те, кто тем или иным способом постанвил свое перо и мысль, каковы бы ни были оттенки, на службу [франкизму]... а также те, кто просто отражают какую-либо антидемократическую идеологию╗.
аааааааааа Подумайте: франкизм существовал 40 лет, мог ли кто-то из жителей Испании лтем или иным образом╗ не послужить режиму? То есть автор присваивает себе право назвать фашистом любого испанца. А что такое лантидемократическая идеология╗? Автор, как и вообще лдемократы╗, не дает опнределения этому понятию. Какую идеологию лотражает╗ кантолический священник в своей мессе? Ясно, что лантидемократическую╗. Значит, если будет надо, и его можно нанзвать фашистом.

Так неопределенность термина фашизм многократно увеличивается неопределенностью его антипода - демонкратии, - отталкиваясь от которой нам якобы объясняют фашизм. Не говоря уж о строгой логике, даже с точки зрения здравого смысла это культурная диверсия. И самое пенчальное, что многие люди ее совершают искренне, даже не понимая, что они делают (хотя многие понимают).

Когда в Европе оформился зрелый фашизм, его смысл был достаточно ясен для всех. Немецкий историк Вальтер Шубарт в известной книге лЕвропа и душа Востока╗ писал: лСмысл немецкого фашизма заключается во враждебном противопоставлении Запада и Востока... Когда Гитлер в своих речах, особенно ясно в своей речи в Рейхстаге 20 февраля 1938 года, заявляет, что Германия стремится к сближению со всеми государствами, за исключением Советского Союза, он ясно показывает, как глубоко ощущается на немецкой почве противопоставление Востоку - как судьбоносная пронблема Европы╗.

Антисоветские российские идеологи, готовя сегодня миф о лрусском фашизме╗, этого, естественно, стараются не вспоминнать. Да и вообще сейчас, судя по прессе, из перечня признанков фашизма срочно удаляют лзападные ценности╗, выдвиганют на первый план именно идею народа. Пугало фашизма готовится для атаки на следующего, после коммунистов, противнника - любую этническую общность, не желающую превранщаться в лчеловеческую пыль╗ под прессом глобализации.

Подумайте только: профессор-баск видит корень фашизма в лтрадиции коллективного поведения╗ своего народа. Значит, суть уже не в терроризме, не в идеологии, а в традициях, которые сложились за две тысячи лет и формируют лицо басков как народа. Но ведь антропологи установили, что подавляющее большинство человеческих существ живет, сплотившись в народы, в своем коллективном поведении высоко ценя единство. Значит ли это, что во всех них дремлет фашизм? Конечно, нет, это - дешевые разработки новых, уже демократических хранителей лзападных ценностей╗.

Введем четкие, хорошо разработанные понятия, лежащие в основе любой социальной философии, которая задает тип государства, предопределяет его сущность. Потому, как трактуются эти понятия в советском и в фашистском государнстве, можно судить о сходстве и различии их сущностей.

Картина мира в фашизме. В основании любого государства, общественного строя и способа соединения людей в общество лежит мировоззрение. Из него черпает материал идеология как свод слов, идей, теорий и мифов, оправдыванющая (легитимирующая) этот строй и это государство. Однной из важнейших частей всей системы мировоззрения является картина мира. На картине мира (в конечном счете, на представлении пространства и времени) строится и сонциальная философия.

В Новое время религиозная картина мира отодвинута из центра мировоззрения, и ее место заняла научная картина мира. Точнее, картина мира, выраженная в рациональных понятиях, взятых из науки. В моменты культурных кризисов научная картина мира может деформироваться, какие-то ее блоки замещаются иррациональными (оккультными) конструкциями, суевериями или элементами чужеродных культов (обычно псевдовосточных, как в учении Рериха, или псевдодревних, как в неоязычестве).

Картина мира в фашизме - результат мировоззренчеснкого кризиса, который пережила немецкая культура в конце XIX - начале XX века и который был углублен поражением в Первой мировой войне.

На какие же болезненные позывы немецкой души так эффективно ответил фашизм со своей картиной мира? Была ли такая же потребность у русской души периода революции 1905-1917 годов и если была, какие ответы дал советнский строй? Начать придется с истоков.

За двадцать тысяч лет цивилизации человек остался сунществом с сильным космическим чувством, с ощущением себя в центре Вселенной как родного дома. Он воспрининмал Природу как целое, а себя - как часть Природы. Все было наполнено смыслом, все связано невидимыми струнанми. Природа не терпит пустоты! Ощущение времени задаванлось Солнцем, Луной, сменами времен года, полевыми ранботами - время было циклическим. У всех народов и пленмен был миф о вечном возвращении. Научная революция разрушила этот образ: мир предстал как бездушная машина Ньютона, а человек - как чуждый и даже враждебный Принроде субъект (Природа стала объектом исследования и эксплуатации). Время стало линейным и необратимым. Это было тяжелое потрясение, из которого родился европейский нигилизм и пессимизм (незнакомый Востоку).

Особо тяжело эта смена картины мира была воспринята в странах, где одновременно произошла религиозная ревонлюция - Реформация. Крах Космоса дополнился крахом веры в спасение души и разрушением общинных, братских связей между людьми. Самая тоскливая философия мира и человека возникла в Германии, откуда и началась Реформанция, а в период формирования фашизма эта тоска была умнножена горечью поражения и ограбления победителями в мировой войне. Когда читаешь некоторые строки Ницше и Шопенгауэра, поражаешься: откуда столько грусти?

Шопенгауэр сравнивал человечество с плесенным налентом на одной из планет одного из бесчисленных миров Всенленной. Эту мысль продолжил Ницше: лВ каком-то заброшеннном уголке Вселенной, изливающей сияние бесчисленных солнечных систем, существовало однажды небесное тело, на котором разумное животное изобрело познание. Это была самая напыщенная и самая лживая минута "всемирной истории" - но только минута. Через несколько мгновений природа заморозила это небесное тело, и разумные животные должны были погибнуть╗.а

И именно там, где глубже всего был прочувствован нигинлизм (лБог мертв╗, - заявил Ницше), началось восстановление архаических мифов и взглядов - уже как философия. ; Фашизм целиком построил свою идеологию на этих мифах, отрицающих научную картину мира - на анти-Просвещении. Это был бальзам на душу людей, страдающих от бездушнного механицизма научной рациональности. Глубокая связь между протестантской Реформацией, научной революцией XVI-XVII века и фашизмом - отдельная большая тем в финлософии и культурологии².

Идеологи фашизма активно перестраивали мировоззреннческую матрицу немцев. Они сумели внедрить в массовое = сознание холизм - ощущение целостности Природы и неразделенности всех ее частей (лодна земля, один народ, один фюрер╗ - выражение холизма). Философы говорят: лфаншизм отверг Ньютона и обратился к Гёте╗. Этот великий поэт и ученый развил особое, тупиковое направление натурализнма, в котором преодолевалось разделение субъекта и объекнта, человек лвозвращался в Природу╗ (о значении натурализма Гёте для культуры писал М.Бахтин). Немецкий ученый В. Гейзенберг, наблюдавший соблазн фашизма, напоминает: лЕще и сегодня Гёте может научить нас тому, что не следует допускать вырождения всех других познавательных органов за счет развития одного рационального анализа, что надо, напротив, постигать действительность всеми дарованнными нам органами и уповать на то, что в таком случае и открывшаяся нам действительность отобразит сущностное, лединое, благое, истинное╗.

Конечно, философия, созданная в лаборатории, служит для конкретных политических целей. лВозврат к истокам╗ и представление общества и его частей как организма (а не машины) оправдывали частные стороны политики фашизма как удивительного сочетания крайнего консерватизма с радикализмом.ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

Ницше развил идею вечного возвращения, и представление времени в фашизме опять стало нелинейным. Идеология фашизма - постоянное возвращение к истокам, к природе (отсюда сельская мистика и экологизм фашизма), к ариям, к Риму. Отсюда идея построения лтысячелетнего Рейха╗. Было искусственно создано мессианское ощущение временни, внедренное в мозг рационального, уже перетертого менханицизмом немца. Именно от этого и возникло химериченское, расщепленное сознание (многие народы сохраняли и сохраняют ощущение времени как циклического, наряду с рациональным линейным - без всяких проблем). Была сфабрикована целая система мифов - антропологический миф о человеке как лхищном животном╗ (белокурой бестии), миф избранного народа (арийской расы), миф крови и почвы. Немцам было навязано романтическое антибуржуазное самоосознание как народа земледельцев. Один из идеологов фашизма писал: лНи герцоги, ни церковь, ни даже города не создали германца как такового. Немцы произошли от креснтьян, а герцоги, церковь и города только наложили на них определенный отпечаток. Германское крестьянство... представляло собой основу, определившую направление и характер дальнейшего развития. Мы, национал-социалисты, воснстановившие старую истину, что кровь является формообразующим элементом культуры народа, абсолютно четко представляем себе суть вопроса╗.

В результате жёсткой мифологизации и символизации прошлого у немцев-фашистов возникло химерическое, расщепленное сознание. Мессианизм фашизма с самого начала был окрашен культом смерти, разрушения. лМы - женнихи Смерти╗, - писали фашисты-поэты. Известный совренменный философ-гуманист Э.Фромм отмечал: лУнамуно в своей речи в Саламанке в 1936 г. говорил о том, что девиз фалангистов "Да здравствует смерть!" есть не что иное, как девиз некрофилов╗. Режиссеры массовых митингов-спектакнлей в Германии возродили древние культовые ритуалы, связаннные со смертью и погребением. Идея была не банальная - разнжечь в молодежи архаические взгляды на смерть, предложив, как способ ее лпреодоления╗, самим стать служителями Смерти. Так удалось создать особый, небывалый тип неченловечески храброй армии - СС³.

О массовой психологии фашистов, которая выросла из такой философии, написано довольно много. Ее особеннонстью видный философ Адорно считает манихейство (четкое деление мира на добро и зло) и болезненный инстинкт групнпы - с фантастическим преувеличением своей силы и архаическим стремлением к разрушению лчужих╗ групп. Кстати, когда читаешь его описание этого психологического портрета, то приходишь к выводу, что он не является монополиней фашизма. Это описание удивительно подходит к состояннию наших лдемократов╗ в 1990-1992 гг., когда они вели борьбу с советским строем. То же манихейство и те же нелепые фантазии и страхи. Но фашистами их считать, конечно, нельзя, хотя некоторые черты совпадают.

В чем отличие от советской картины мира? Прежде всего, в том, что Россия не переживала Реформации и русская кульнтура освоила научную картину мира без слома присущего ей мироощущения (хотя это было очень непросто, как пишут русские философы начала XX века). А значит, в русскую культуру не проник тот глубокий пессимизм, который характерен для философов, предшественников фашизма (Шопенгауэр, Ницше, Шпенглер). Модель мира Ньютона ужилась в русской культуре с крестьянским космическим чувством - они нахондились в сознании лна разных полках╗. Ни русских, ни друнгие народы СССР не надо было соблазнять холизмом и антимеханицизмом в виде идеологии. Поэтому советскому госундарству не было необходимости прибегать к анти-Просвещению и антинауке. Наоборот, наука была положена в основу государственной идеологии СССР. Большевики по тюрьмам изучали книгу В.И.Ленина о кризисе в физике - даже смешнно представить себе фашистов в этой роли⁴.

Русская культура не теряла ощущения цикличности вренмени - оно шло и из крестьянской жизни, и из правосланвия. Коммунизм отразил это в своем мессианском пониманнии истории, но это не было откатом от рационализма, а шло параллельно с ним. При этом лвозвращение к истокам╗, цикл истории был направлен к совершенно иному идеалу, чем у фашистов: к преодолению отчуждения людей во всеобщем братстве людей (идеальной общине), а у них - к рабству античного Рима, к счастью расы избранных. Как ни старанлись антисоветские идеологи времен перестройки, они не могли отрицать того факта, что советское мироощущение было жизнерадостным. Мы верили в добро.

Это хорошо сформулировал в своей речи на I Всесоюзнном съезде писателей СССР (1934) Н.И.Бухарин. Здесь его вполне уместно процитировать, ибо в важных отношениях его речь несла в себе зерна будущего лантисоветского маркнсизма╗, отрицание цивилизационного пути советского пронекта. И даже при этом его общая оценка мироощущения, отраженного советской поэзией, была тогда очевидной и даже тривиальной. Она отражала то, что видели в то время виднейшие деятели мировой культуры. Н.И.Бухарин сказал:

лНа фоне капиталистического маразма, гипертрофиронванной и нездоровой эротики, пессимистической разнузданнности и цинизма или же вульгарных потуг поэтических лрансистов╗ а 1а Хорст Вессель, у нас выступает поэзия бодрая, глубоко жизнерадостная и оптимистическая... Здесь нет минстического тумана, поэзии слепых, ни трагического одинончества потерявшей себя личности, ни безысходной тоски индивидуализма, ни его беспредметного анархического буннтарства; здесь нет покоя сытых мещан, гладящих холеной рукой вещи и людей; здесь нет разнузданных страстей зоологического шовинизма, неистовых гимнов порабощения и од золотому тельцу╗.

Оптимизм, которым было проникнуто советское миронвоззрение, сослужил нам и плохую службу, затруднив понинмание причин и глубины того кризиса Запада, из которого вызрел фашизм. Л.Люкс пишет по этому поводу: лКоммуннисты не поняли европейского пессимизма, они считали его явлением, присущим одной лишь буржуазии... Теоретики Коминтерна закрывали глаза на то, что европейский пролентариат был охвачен пессимизмом почти в такой же мере, как и все другие слои общества. Ошибочная оценка европейского пессимизма большевистской идеологией коренилась как в марксистской, так и в национально-русской традиции╗.

Итак, по первому пункту вывод такой: как показывает сравнение двух картин мира, советский строй и фашизм - два разных и несовместимых цивилизационных проекта.

Человек - народ - нация - раса. Нынешние демократы видят признаки фашизма во всех идеологиях, которые употнребляют понятие народ - как некий организм, носитель обнщего сознания и духа множества поколений его лчастиц╗-личностей. Это, дескать, тоталитаризм. Демократы, если и применяют иногда (очень редко), как уступку традиции, слонво лнарод╗, то в совсем ином смысле - как гражданское общество, состоящее из свободных индивидов. Эти латомы╗ есть первооснова, главное начало. Они соединяются весьма слабыми узами в классы и ассоциации для защиты своих интересов, связанных с собственностью.

И фашистское, и советское государство опирались на поннятие народ (впрочем, фашисты чаще использовали термин лнация╗). Но это понятие наполнялось разным смыслом.ааааааа ааааааааааа

аа В России не произошло рассыпания народа на латомы╗ (индивиды). В разных вариациях общество всегда было ценлым, образованным из соборных личностей. Вот слова двух очень разных религиозных философов. С.Франк: лИндивид в подлинном и самом глубоком смысле слова произволен от общества как целого. Существует недифференцированное единство сознания - единство, из которого черпается многообразие индивидуальных сознаний╗. Вл.Соловьев: лКажндое единичное лицо есть только средоточие бесконечного множества взаимоотношений с другим и другими, и отделять его от этих отношений - значит отнимать у него всянкое действительное содержание жизни╗.

Русский коммунизм и советский строй, в основе миронвоззрения которого лежал общинный крестьянский коммуннизм, унаследовали эту антропологию, это представление о народе и обществе - удаляясь при этом от Маркса. Вошедншая в государственную советскую идеологию категория нанрод не вырабатывалась и не навязывалась, а была унаследонвана без всякой рефлексии, как нечто естественное. Больншевики, а затем и советское обществоведение не выработанли своей теоретической концепции народа (что очень доронго обошлось советскому обществу в конце 80-х годов и дорого обходится сегодня).

Фашизм, напротив, лналожил╗ на индивидуализированнное общество догму общности как идеологию (что изуродованло многие черты атомизированного современного общества). Вот слова из программы Муссолини: лНация не есть простая сумма живущих сегодня индивидов, а организм, который включает в себя бесконечный ряд поколений, в котором инндивиды - мимолетные элементы╗. Это как будто переписано у наших евразийцев, только вместо личности (принципиальнно отличной от категории индивида), частицы нации представнлены в фашизме атомами, мимолетными элементами.

И в советской идеологии, и у философов фашизма есть много высказываний против индивидуализма и свободной конкуренции, за солидарность и первенство общественных интересов. Но суть определяется ответом на вопрос лчто есть человек?╗ Отсюда исходят разные смыслы похожих слов. В русском и в прусском социализме (идеями которого питался фашизм) речь идет о несовместимых вещах. Между ними - пропасть, которой, кстати, нет между либерализмом и фашизмом. Коммунизм - это квазирелигиозная идея соединнения, даже братства народов. Фашизм - идея совершенно противоположная. В.Шубарт писал в своей книге: лФашистский национализм есть принцип разделения народов. С каждым новым образующимся фашистским государством на политическом горизонте Европы появляется новое темнное облако... Фашизм перенес разъединительные силы из горизонтальной плоскости в вертикальную. Он превратил борьбу классов в борьбу наций╗.

Примечательно интервью, которое дал последовательный антисоветский идеолог Ю.Афанасьев. Он сказал, что одно из главных противоречий XX века - это противоречие межнду коллективизмом и универсализмом, с одной стороны, и индивидуализмом, либерализмом - с другой. Ему говорят:

- Это любопытно... А, скажем, социальную философию фашизма вы к какой из этих сторон относите?

Ю.А.: Она, конечно, сугубо сингуляристская, абсолютно. Она делает ставку на индивидуум и замкнута на индивидунальное сознание. Причем индивидуальное сознание, котонрое приобретает гипертрофированный, как у Ницше, харакнтер и воплощается уже в образе вождя.

Журналист удивляется:

- То есть фашизм - это гипертрофированный либерализм?
Ю.А.: Абсолютно - да. Иными словами, социальный атонмизм.

- Мы, кажется, далеко зашли... - пугается журналист.

Таким образом, по своей антропологии фашизм - извранщенное западное гражданское общество, но в каком-то смысле это прототип гражданского общества будущего - общества лзолотого миллиарда╗. Фашизм - лопытная установка╗ Запада в технологии лпроизводства человека╗, то есть, принятого массовым сознанием представления о человеке. В фашизме, например, разрабатывалась первая государственнная программа лЭвтаназия╗ - программа убийства больных. Для ее реализации в нацистской Германии были созданы особые организации - Имперское общество лечебных и подшефных заведений и Имперский общественный фонд попечительных заведений. Врачи из этих лобществ╗ предписывали больным смерть часто без всякого осмотра, заочнно. Как было установлено в ходе Нюрнбергского процесса, только за один год по этой программе в Германии было умерщвлено 275 тыс. человек.

Международный трибунал в Нюрнберге определил активнную эвтаназию (т.е. умерщвление - в отличие от пассивной эвтаназии как прекращения оказания помощи) как преступнление против человечности. А сегодня в 23 штатах США уже легализована пассивная эвтаназия, а в ряде судебных процессов оправданы врачи, занимающиеся активной эвтананзией. В Голландии без всяких законов уже с начала 80-х гондов врачи делали по 5-10 тыс. смертельных инъекций в год⁵.

Фашизм доводит до логического завершения либеральнную идею конкуренции. Вот что взял фашизм у Шпенглера: лЧеловеку как типу придает высший ранг то обстоятельство, что он - хищное животное╗. Фашизм - это перенесенный в индустриальное общество XX века языческая формула Рима: лчеловек человеку волк╗. Как же, доводя эту формулу до крайности, удалось сплотить немцев в особый тип солидарного общества?

Говорят, что фашизм был болезненным припадком групнпового инстинкта, силой культуры подавленного в западном атомизированном человеке. Лоренц понимал слово инстинкт буквально, другие антропологи - как метафору. Для нас здесь важен тот факт, что человек солидарный традиционного обнщества не испытывает этой тоски и не может страдать такинми припадками. Страдания людей, ставших лбеспорядочной пылью индивидов╗, давно занимают психологов и социолонгов. В конце XIX века Э.Дюркгейм назвал это явление аномией - разрывом традиционных человеческих связей. Аномия, по его мнению, - главная причина нарастающего в индустриальном обществе числа самоубийств.

Замечательного антрополога К.Лоренца травили до самой недавней смерти за то, что он в молодости был фашистом. А надо бы ему быть благодарным за то, что он прошел через это, осознал, преодолел и смог потом сказать очень важные вещи. Судя по воспоминаниям, большим потрясением для него был плен и сам акт пленения под Витебском в 1943 г. Насмотревшись на дела немцев, он был уверен в бесконечнной ненависти русских. Выходя из окружения, он ночью побежал к тем окопам, из которых стреляли по русским, и его ранили. Он смог уйти и заснул во ржи. Утром его разбудил русский солдат: лЭй, камрад, выходи!╗. И когда он выншел и сдался, солдат стал ему объяснять, какого они ночью сваляли дурака - в неразберихе две наши роты стреляли друг в друга. Лоренца потрясло, что русский после такой незаданчи хотел по-дружески выговориться перед ним, пленным немцем. Он здесь увидел линстинкт общности╗ в его привычном, естественном выражении, и потом много думал над тем, как болезненно этот инстинкт проявляется в тех, кто давно стал индивидом.

Фашисты отвергли деление людей на индивидов, налинчие лпустоты╗ между ними. Отсюда и название: по-латыни fascis значит сноп. Стремление плотно сбиться в рой одинанковых людей достигло в фашизме крайнего выражения - все надели одинаковые коричневые рубашки. Они были симвонлом: одна рубашка - одно тело. Достаточно прочесть статьи философов фашизма о смысле рубашки, чтобы понять, канкая русских от них отделяет пропасть.

Советское государство не предполагало и не могло звать к сплочению в рой, ибо для такого сплочения люди должны были сначала пройти до конца атомизацию, превратиться в индивидов. У советского человека не было болезненного принступа инстинкта группы, ибо он постоянно и незаметно удовнлетворялся через множество, в идеале через полноту, солидарнных связей соборной личности. лРусскому тоталитаризму╗ не нужно было одной рубашки, чтобы выразить единство. Да, у фашизма был важен народ, но это был народ, спаянный из людей-атомов с помощью идеологической магии. Это слово было наполнено совсем иным содержанием, чем в СССР.

С конца 20-х годов за десять лет фашизм создал из рассундительных немцев совершенно новый, самоотверженный и фанатичный народ. Этот народ фашистской Германии обнладал качествами, каких не было у того лматериала╗, из конторого он был создан.

За вторую половину XX века проблема создания народов стала предметом исследований и технологических разрабонток, основанных на развитой науке. Быстрому продвижению в этой области помог опыт фашизма, который интенсивно изучался этнологами. Идеологи фашизма одними из первых поставили сознательную цель лпересборки╗ немцев в форме жестко скрепленного народа - с одновременным отъединением их от других народов и даже противопоставлением больншинству других народов. В этом, кстати, одно из принципинальных отличий фашизма от коммунизма, который исходил из идеи соединения, даже братства народов.

Германские фашисты, производя лпересборку╗ немецкой нации по своему уникальному проекту, интенсивно испольнзовали примордиалистский миф лкрови и почвы╗. Согласно концепции примордиализма (от лат. primordial - изначальнный), национальность рассматривается как изначальная даннность человека, с чем человек рождается и чего не может выбирать. При таком взгляде этнические (национальные) черты есть базовые лсущностные структуры самой личнонсти, являющиеся вместилищем этнической субстанции╗.
Национальность понимается как вещь, как скрытая где-то в глубинах человеческого организма материальная эссенция (сущность). Условно говорят, что она находится в крови, а в Средние века говорили лплоть╗, и это было не так зловеще⁶.аааааааа

Примордиализмом была проникнута романтическая немецкая философия с ее мифом лкрови и почвы╗, им пронникнуто и обыденное сознание людей. Обращение к лкронви╗, к солидарности лродства╗ легко воспринимается сознаннием, сильно действует на чувства и будит коллективную память. Это и использовали фашисты для сплочения атомизированных немцев.

Национализм, сплачивающий людей мифом лкрови╗, приобретает черты этнического национализма, возрождающенго племенное сознание - в отличие от гражданского сознанния, возникающего при соединении людей общей культунрой. Для этнонационализма характерно преувеличенное значение образа линых╗, которые виновны в бедственном понложении лсвоих╗.

Так, для немцев в 20-е годы XX века главными лиными╗ были англичане, которые воспринимались как основные победители в войне. В 30-е годы на первый план вышли евнреи, из которых фашистская пропаганда сделала виновнинков всех национальных бед, а также славяне (прежде всего русские), которых предполагалось превратить во лвнешний пролетариат╗ немецкого национал-социализма.

Отсюда и представление фашизма о народах и расах, вынраженное следующими словами Шпенглера: лСуществуют народы, сильная раса которых сохранила свойства хищного зверя, народы господ-добытчиков, ведущие борьбу против себе подобных, народы, предоставляющие Другим возможнность вести борьбу с природой с тем, чтобы затем ограбить и подчинить их╗.

Здесь - полное отрицание идеи всечеловечности, лежавншей в основании советского социализма, и отрицание понлитической практики СССР, созданного в нем способа сонсуществования народов. Фашизм вырос из идеи конкуреннции и подавления друг друга - только на уровне не индивида, а расы. Советский строй - из идеи равенства, сотруднинчества и взаимопомощи людей и народов.ааааааааааааааааааааааааааааааааа

Для сплочения лнарода Третьего рейха╗ в фашистской Германии большое значение имела идея жизненного пронстранства - территории, которую надо отвоевать для немнцев у восточных народов. Генеральный план лОст╗ сначала предполагал лвыселить╗ в течение 30 лет 31 млн. человек с территории Польши и западных областей Советского Союза и поселить немцев-колонистов. Но директивой от 27 апреля 1942 г. было предписано планировать лпереселение╗ 46-51 млн. человек. На Нюрнбергском процессе выяснилось, что под термином лпереселение╗ подразумевалось истребление. Здесь география смыкается с мировоззрением, историей и проектом будущего.

Присущий фашизму тип мышления иллюстрирует Меморандум 1938 года о предстоящей войне с СССР, подготовленный промышленником А.Рехбергом. В нем дано такое обоснование военной доктрины: лОбъектом экспансии для Германии представляется пространство России..., она обладает неисчислимыми потенциальными богатствами в облансти сельского хозяйства и еще не тронутых сырьевых ресурнсов. Если мы хотим, чтобы экспансия в это пространство обеспечила Германии превращение в империю с достаточной для ее потребностей аграрной и сырьевой базой, то необходимо захватить по крайней мере всю русскую территорию по Урал включительно, где залегают огромные рудные богатства╗.

В идеологии фашизма образу земли - и как лжизненному пространству╗, и как лпочве╗ - придавалось огромное значение. Были созданы целые мифологические системы и даже квазинаучные концепции лкормящего ландшафта╗ и расовой экологии. Гитлер внушал, по-новому этнизируя население Германии: лЧем для Англии была Индия, тем для нас станет восточное пространство. Ах, если бы я мог довеснти до сознания немецкого народа, сколь велико значение этого пространства для будущего!╗ Один из идеологов фашизнма, Дарре, писал о биологической взаимосвязи тотемных жинвотных с расовыми характеристиками народов (в 1933 г. он выпустил книгу лСвинья как критерий у нордических нарондов и семитов╗). В советской идеологии не было никакой мистики лпочвы╗, а образ родной земли носил оптимистинческий и нисколько не захватнический характер.

Поход на Восток представлялся фашистами как миссия по защите лзападных ценностей╗, которую немцы обязаны нести со времен Карла Великого. Современный немецкий историк Э.Хеш пишет в статье лВосточная политика Немецнкого Ордена в XIII веке╗ о символическом значении тех событии для XX века, уже для германских фашистов перед войнной с СССР: лВ национал-социалистические времена средневековые походы в восточные земли были склонны связынвать преимущественно с лнемецкой миссией╗ в крае, лишеннном культуры╗.

Важной частью той мировоззренческой матрицы, на которой ведется сборка народа, являются религиозные представления и те нравственные ценности, которые культура народа восприняла из религии. Фашизм в его проекте нациестроительства создал большую мистическую и мифологическую систему и даже предпринял попытку создать новую религию.

Этот опыт немецкого фашизма изучал русский православнный мыслитель С.Н.Булгаков, который изложил свои вывонды в трактате лРасизм и христианство╗. Для нашей темы важен тот отмеченный им факт, что в своем проекте лсборки╗ совершенно нового, необычного народа фашистов оказалось необходимым лсоздать суррогат религии, в прямом и сознантельном отвержении всего христианского духа и учения╗. Расизм фашистов, по словам Булгакова, лесть философия истории, но, прежде всего, это есть религиозное мироощущение, которое должно быть понято в отношении к христианству╗. Чтобы сплотить немцев новыми, ранее им не присущими, этническими связями, недостаточно было ни рациональных доводов, ни идеологии. Требовалась религиозная проповедь, претендующая встать вровень с христианством.

С.Н.Булгаков, анализируя тексты теоретика нацистов Розенберга, пишет о фашизме: лЗдесь наличествуют все оснновные элементы антихристианства: безбожие, вытекающее из натурализма, миф расы и крови с полной посюстороннонстью религиозного сознания, демонизм национальной гордости (лчести╗), отвержение христианской любви с подменной ее, и - первое и последнее - отрицание Библии, как Ветхого (особенно), так и Нового Завета и всего церковного христианства.

Розенберг договаривает последнее слово человекобожия и натурализма в марксизме и гуманизме: не отвлеченное ченловечество, как сумма атомов, и не класс, как сумма социнально-экономически объединенных индивидов, но кровно-биологический комплекс расы является новым богом релингии расизма.... Расизм в религиозном своем самоопределеннии представляет собой острейшую форму антихристианства, злее которой вообще не бывало в истории христианснкого мира (ветхозаветная эпоха знает только прообразы ее и предварения, см., главным образом, в книге пророка Данинила).... Это есть не столько гонение - и даже менее всего прямое гонение, - сколько соперничающее антихристианнство, ллжецерковь╗ (получающая кличку лнемецкой национальной церкви╗). Религия расизма победно заняла место христианского универсализма╗.

Вот типичные высказывания Розенберга, приводимые Булгаковым: лНе жертвенный агнец иудейских пророчеств, не распятый есть теперь действительный идеал, который светит нам из Евангелий. А если он не может светить, то и Евангелия умерли... Теперь пробуждается новая вера: миф крови, вера вместе с кровью вообще защищает и божественнное существо человека. Вера, воплощенная в яснейшее знанние, что северная кровь представляет собою то таинство, которое заменило и преодолело древние таинства... Старая вера церквей: какова вера, таков и человек; северно-европейское же сознание: каков человек, такова и вера╗.

Здесь, кстати, видно философское различие двух тоталитаризмов, которые столкнулись в мировой войне - фашиснтского и советского. Когда в СССР потребовалось максинмально укрепить связи этнической солидарности русского народа, государство не стало создавать суррогата религии, как это сделали в свое время якобинцы, а теперь фашисты, а обратилось за помощью именно к традиционной для русских православной церкви. В 1943 г. Сталин встречался с церковнной иерархией, и церкви было дано новое, национальное название - Русская православная церковь (до 1927 г. она называлась Российской). В 1945 г. на средства правительства было организовано пышное проведение собора с участием греческих иерархов. После войны число церковных прихондов увеличилось с двух до двадцати двух тысяч. Поэтому разнвернутая с 1954 г. Н.С.Хрущевым антицерковная пропаганнда была одновременно и антинационалистической, имея целью пресечь одну из последних программ сталинизма.

Теперь о расизме. Наше вульгарное обществоведение оснтавило в наследство примитивное представление о национнализме и расизме. Люди считают примерно так: кто бьет негров - тот расист. Кто хвалит свой народ - националист. Конечно, привычки и культура высказываний и действий имеют отношение к вопросу, но очень небольшое. Суть глубнже - в системе взглядов и в коллективном бессознательном относительно человека и человечества. Взгляды, а затем и подсознание разошлись по двум пока что разным путям при возникновении в Европе современного буржуазного общенства. Россия осталась именно на иной ветви культуры, хотя русский хулиган вполне может обругать и побить негра. При этом он не станет расистом, а лишь выразит, в тупой и грунбой форме, общее и естественное для всех народов свойство этноцентризма - неприязни к иному. Но суть в том, что он обругает негра как человека, как бы он его ни обзывал. лВсе мы люди, все мы человеки╗, хоть и костыляем друг друга. Но это - вовсе не тривиальное мнение. Запад мыслит иначе.

Вспомним первый год немецкого вторжения. Тогда сонветским людям, размягченным сказкой о пролетарском иннтернационализме, стоило огромных трудов поверить в то, что идет война на уничтожение нашего народа. Они кричали из окопов: лНемецкие рабочие, не стреляйте. Мы ваши братья по классу╗. И большое значение для перемены мышления имело мелкое, почти вульгарное обстоятельство: из оккупинрованных деревень стали доходить слухи, что немецкие солндаты, не стесняясь, моются голыми и даже отправляют свои надобности при русских и украинских женщинах. Не из хунлиганства и не от невоспитанности, а просто потому, что не считают их вполне за людей. Откуда же это взялось? Из пренкрасных теорий Просвещения и гражданского общества, из самого понятия лцивилизации╗.

Расизма не было в средневековой Европе. Он стал необнходим для колонизации, и тут подоспело религиозное деленние людей на две категории - избранных и отверженных. Это деление быстро приобрело расовый характер: уже Адам Смит говорит о лрасе рабочих╗, а Дизраэли о лрасе богатых╗ и лрасе бедных╗. Колонизация заставила отойти от христианского представления о человеке. Западу пришлось позаимствовать идею избранного народа (культ лбританского Израиля╗), а затем дойти до расовой теории Гобино. Как писал А.Тойнби в середине XX века, лсреди англоязычных протестантов до сих пор можно встретить лфундаменталистов╗, продолжаюнщих верить в то, что они избранники Господни в том, самом буквальном смысле, в каком это слово употребляется в Ветнхом завете╗. Именно пуританский капитализм породил идею о делении человечества на высшие и низшие подвиды. А.Тойнби пишет: лЭто было большим несчастьем для человечества, ибо протестантский темперамент, установки и поведение относительно других рас, как и во многих других жизненных вопросах, в основном вдохновляются Ветхим заветом; а в вопросе о расе изречения древнего сирийского пророка весьма прозрачны и крайне дики╗.

Великий немецкий философ Ницше развил идею деленния людей на подвиды до предела - до идеи сверхчеловека, который освобождается от лчеловеческого, слишком челонвеческого╗. Достаточно прочесть сравнительно мягкую книгу Ницше лАнтихристианин╗, чтобы понять, насколько несовнместимы идейные истоки фашизма и коммунизма. Фашисты произвели из метафоры Ницше упрощенную версию - белокурой бестии. Эту версию у нас достаточно обругали, но здесь для нас важнее именно ее философская основа. Советский коммунизм отверг ее не по невежеству - ницшеанство было изучено, лощупано╗ русской мыслью, она проншла через соблазн ницшеанства. Достаточно вспомнить Горького с его образами сверхчеловека - Данко и Ларры. Советская культура отвергла эти образы, даже с некоторым преувеличением отторжения. Культ героя-сверхчеловека не привился, наш герой - Василий Теркин.

Советский строй в этом вопросе стал именно антиподом фашизма. Это особо подчеркивает Л.Люкс: лПосле 1917 г. большевики попытались завоевать мир и для идеала русской интеллигенции - всеобщего равенства, и для марксистсконго идеала - пролетарской революции. Однако оба эти идеанла не нашли в лкапиталистической Европе╗ межвоенного периода того отклика, на который рассчитывали коммунисты. Европейские массы, прежде всего в Италии и Германнии, оказались втянутыми в движения противоположного характера, рассматривавшие идеал равенства как знак деканданса и утверждавшие непреодолимость неравенства рас и наций. Восхваление неравенства и иерархического принцинпа правыми экстремистами было связано, прежде всего у нанционал-социалистов, с разрушительным стремлением к порабощению или уничтожению тех людей и наций, которые находились на более низкой ступени выстроенной ими иерархии. Вытекавшая отсюда политика уничтожения, пронводившаяся правыми экстремистами, и в первую очередь национал-социалистами, довела до абсурда как идею национального эгоизма, так и иерархический принцип╗. Подчеркну, что сущность фашизма - не выверты и звернства нацизма, не геноцид евреев и цыган, а сама уверенность, что человечество не едино, а подразделяется на сорта, на высшие и низшие лрасы╗. Обоснование этой уверенности сводится к тому, что человеческие ценности (идеалы, кульнтурные установки) записаны в биологических структурах человека (генах) и передаются по наследству. Это - биологизация культуры. По этому поводу уже в XVI веке произошел теологический спор в связи с индейцами. Католики установили, что лу индейцев есть душа╗, и они - полноценные люди. Протестанты считали, что индейцы - низший вид. т.к. не способны освоить ценности рационального мышленния, и на них не распространялись права человека. С точки зрения науки (которая совпадает с христианской точкой зренния) человечество - единый биологический вид, ценности же - продукт культуры, который передается человеку не лчерез кровь╗, а через общение. Коммунисты восприняли эту точку зрения из исторического материализма и, подспудно, из православия. Мы отвергаем биологизацию культуры и по разуму, и по совести. Идеология фашизма, напротив, строинлась на философском идеализме и на мифе крови. Так вознникла расовая теория, согласно которой одни народы бионлогически лучше (благороднее, трудолюбивее, храбрее и т.д.), чем другие. Это и есть расизм.

Кстати, расизм биологически делит людей не только по национальному, но и по социальному признаку. лСтихийнынми╗ расистами оказываются и некоторые наши антикоммуннисты (демократы и патриоты), культивирующие идею о лгеннетическом вырождении╗ советского народа, в котором яконбы уничтожили лсправных хозяев╗, так что остались две-три сотни миллионов человек, биологически лишенных каких-то ценных качеств.

Заметим, что в Россию биологизацию культуры контранбандой импортировал Горбачев (хотя, думаю, он не знал, что делает). Это - понятие об общечеловеческих ценностях. То есть идея о существовании ценностей, якобы присущих всем людям без исключения, иначе говоря, записанных в биолонгических структурах. Из этого понятия следует, что те групнпы или народности, которые не обладают какими-то ценнонстями из числа тех, что установлены лмировым правительнством╗, не вполне принадлежат к человеческому роду. Спинсок этих обязательных ценностей составляет лмировая денмократия╗, и достаточно взглянуть на этот список, чтобы понять его сугубо идеологический смысл. Иракцы не разденляют некоторые ценности демократии - и они практически вычеркнуты из списка людей. От эмбарго в 90-е годы погибли 600 тыс. малолетних детей, а западные газеты писали, что Кувейт освобожден лценой очень небольшого числа жизней╗. Но вернемся к чистому фашизму.

Из критериев определения понятия расы немцы выбрали кровь. Но это произошло не автоматически, а по расчету. Так, философ-консерватор Меллер ван ден Брук возражал против чистоты крови как главного критерия, для него лраса - это все то, что духовно и физически объединяет определенную группу высших людей╗. Немецкие фашисты решили упроснтить вопрос расы и заострить его до предела, итальянцы по этому пути не пошли, но суть одна. И она устойчива, ей не мешает ни демократия, ни рынок. Это видно в моменты кринзисов. Психолог Фромм пишет: лВо время войны во Вьетнанме было много примеров того, как американские солдаты утнрачивали ощущение того, что вьетнамцы принадлежат к человеческому роду. Из обихода было даже выведено слово лубинвать╗ и говорилось лустранять╗ или лвычищать╗ (wasting)╗.

Поэтому смешно говорить, будто расистская Германия Адольфа Гитлера не была частью западной демократии, а Гернмания Гельмута Коля или Ангелы Меркель - демократия. Тогда это была бы не демократия, не огромная историческая ценность, а дрянь какая-то. Напротив, тяжелый припадок немецкого фашизма только и мог произойти в лоне их демократии и красноречиво высвечивает ее генотип. Фашизм вырос из идеи конкуренции - на уровне расы. И это было задано уже философом нового Запада Гоббсом: лхотя блага этой жизни могут быть увеличены благодаря взаимной понмощи, они достигаются гораздо успешнее подавляя других, чем объединяясь с ними╗.

Поэтому нынешние либералы, которые следуют Гоббсу, близки к фашизму (хотя сегодня им претят его грубые метонды), а коммунисты - нет. Кстати, либералы очень легко откатываются вправо. Видный теоретик рыночной экономики И.Кристол говорит: лнеоконсерватор - это обманутый реальностью либерал╗. Нынешняя концепция лзолотого миллиарда╗ - типичная расистская концепция, только ее фашизм носит теперь не национальный, а глобальный ханрактер. Вместо расы арийцев теперь стараются создать расу богатых лцивилизованных╗ людей.

Такова суть того лнационализма╗ и того лсоциализма╗, которые соединились в фашизме. Но это - только скелет. Он будет обрастать реальными чертами, когда мы увидим, как трактуется в фашизме личность и государство, человек и природа. Тогда мы начнем чувствовать фашизм не просто как злобный и жестокий политический проект, который нанес нам столько ран, но и как глубокую, даже трагическую бонлезнь всей западной цивилизации, которая не излечена и грозит проявиться в новых формах.

Почему же коллективизм и чувство народа не вызывало у советских людей ни фанатизма, ни болезненного чувства превосходства, которое овладело немцами, как только они стали лтоварищами в фашизме╗? Потому, что солидарность традиционного общества, каким был СССР, культурно унаследована от множества поколений и наполнена множеством самых разных смыслов и человеческих связей. Солидарность фашизма была внедрена с помощью идеологического гипнноза в сознание человека, который уже много поколений осознавал себя индивидом. Возник внутренний конфликт, деформирующий человека. Фашизм был болезнью общества, аномалией - как случаются болезни и припадки (например, эпилепсии) в людях.

Общественный строй. Социализм. Определения фашизма, которые используют идеологи, крутятся лишь в социальной и политической плоскости, и мы видим лишь лвнешние╗ результаты. Фашизм остается лчерным ящиком╗, из которонго вылетают странные и страшные вещи. Но мы не можем их предсказать, не можем различить скрытого фашизма. И наоборот, в один мешок с фашизмом мы суем явления приннципиально иные. Например, называют фашистами латинонамериканских диктаторов. Но мулат Батиста и помещик Сомоса никакие не фашисты, просто кровавые царьки, касики. Кроме того, не всякий фашист имеет возможность сформировать фашистский порядок. Однако начнем с сонциальной сферы.

Вспомним привычные определения фашизма, данные с двух сторон - марксистами и либералами. Г.Димитров сканзал, что это лоткрытая террористическая диктатура самых реакционных, шовинистических и империалистических сил финансового капитала╗. То есть смертельный враг коммуннистов. Либералы нажимают на то, что фашизм - это прежнде всего тоталитаризм и национал-социализм, отрицающий свободный рынок и вытекающие из него демократические права человека. То есть, нечто очень близкое к коммунизму.

Пока что мальчиков-лфашистов╗ для битья создавали в виде Жириновского, Баркашова и т.п. Для этого Жириновнский встречался с Ле Пеном, писал письма правым экстремистам США и т.д. Но тему лрусского фашизма╗ мало-помалу разворачивают, используя лскинхедов╗. Нам надо быть готовыми и как можно, раньше вступить в дебаты - как внутри страны, так и в мире. Относиться халатно к ярлыку фашиста и просто фыркать на лдураков╗, которые его нам принклеивают, ни в коем случае не следует.

Говорят: коммунизм и фашизм сходны в том, что отрицантельно относятся к либерализму, к свободному рынку и бурнжуям (фашисты обзывали их плутократами). Но антибуржуазные и антирыночные установки - общая черта очень широкого спектра культурных и философских течений. Большую роль в культуре Европы сыграл романтизм, обличавнший капитализм и буржуазный дух, но кто же назовет Шатобриана или Гюго идеологами фашизма. Из романтизма вырос лфеодальный социализм╗ - идеология союза аристократии с пролетариатом против буржуазии. Но феодальный социализм как философия с фашизмом несовместим абсолютно. Пророчески и непримиримо описал буржуазное общество Достоевский в лВеликом инквизиторе╗ - и его считать фашистом? Нет, конечно, хотя его глубоко почитал отец фашистской философии Меллер ван ден Брук. Глубоко антибуржуазным был Лев Толстой с его идеалом всеобщего братства - полный антипод фашизма. Антибуржуазность не есть признак фашизма, это его идеологическая маска, маска фашизма как ловца человеков.

Своеобразие этой маски как раз в том, что, несмотря на жесткую антибуржуазную фразеологию и широкое привлечение в свои ряды рабочих, фашизм возник в тесном и глубоком взанимодействии с крупным капиталом - взаимного отторжения между ними не возникло. Фашизм не был для крупного капитала, как иногда представляют, просто инструментом для выполнения грязной работы. Переговоры между Гитлером и рунководством Веймарской республики о передаче власти фашистам велись через лКлуб господ╗, в который входили крупнейшие промышленники и финансисты. Для крупного капитала фашизм был средством овладеть массами и лвыключить╗ классовую борьбу с помощью мощной идеологии нового типа. Ничего общего со всей траекторией социалистического движения это не имело. Для крупного капитала оказалось вполне приемнлемой жертвой принять флаг лсоциализма╗ и антибуржуазную риторику. Важно, что таится под риторикой. В отношении к капитализму и социализму никакого сходства между советским проектом и фашизмом нет, это - два полюса.аааааааааааа

В советском и фашистском государстве в понятие социализма вкладывался совершенно разный смысл. В СССР социализм представлялся как способ нормальной, мирной жизнни без классовой борьбы. Для фашистов это способ преодонлеть раскол нации на классы, чтобы сплотиться для великой войны за лжизненное пространство╗. С самого начала социанлизм фашистов был проектом войны. В СССР видели социанлизм как желанный образ жизни для всех людей на земле, как путь соединения всех во вселенское братство (Лев Толстой - действительно зеркало русской революции). Это имело своним истоком православное представление о человеке.

Национал-социализм фашистов означал соединение лишь лизбранного народа╗ (арийцев у немцев, потомков римлян у итальянцев) - против множества низших рас, конторым предназначалось рабство в самом буквальном смысле слова. Истоком этого было протестантское учение об избранности к спасению, которое у Ницше переросло в крайний антихристианизм и утопию лсверхчеловека╗.

Важной для возникновения фашизма была мысль привлечь рабочих на сторону крупного капитала, используя совместно две сильные идеи, резко разделенные в марксизме -социализм и национализм. Можно считать это огромным достижением идеологической алхимии фашизма. Его шаманы получили варево огромной наркотической силы. лЗападник╗ Шпенглер развивал идею социализма, лочищенного от Маркса╗ - идею прусского (а затем лнемецкого╗) социализма. А лантизападник╗ Меллер ван ден Брук развивал теорию национализма для немцев, которых лмарксизм отвратил от идеи нации╗. Потом эти два компонента были соединены в биннарный заряд фашизма.

Государство. В разных типах общества по-разному видитнся роль государства. В традиционном обществе государство - ипостась народа, выражение его воли и духа, оно создается лсверху╗, через откровение (Бога, революции, традиции). У гражданского общества государство - его служащий, прежнде всего полицейский, защищающий собственность граждан от пролетариев и голодных орд лдикарей╗. Оно создается лснизу╗ - волей массы индивидов (тех, кого не отлучили от выборов цензами, апатией и наркотиками).аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

В отношении государства формулировки советских коммунистов и вообще всех наших патриотов-государственников внешне во многом схожи с формулировками фашистов. Однако сущность, а также сам генезис, зарождение советского и фашистского государств различны принципиально. Советское государство возникло как революционный разрыв с несостоявшимся либерально-буржуазным государством. Но эта революция восстановила, в новой форме и с новым обоснованием лсверху╗, типичное государство традиционного общенства России. Главным в нем, как и ранее, было понятие народа, теперь не разделенного на классы. Но это понятие в принципе было тем же самым, что и раньше, в царской России. М.М.Пришвин в первые дни после Октября признал: лПросто сказать, что попали из огня в полымя, от царско-церковного кулака к социалистическому, минуя свободу личности╗. Фашизм же мог вырасти только из демократии, из общества свободных индивидов (по неправильному выражению Приншвина, только из лсвободы личности╗).

Фашистское государство в Германии возникло, по слонвам первого вице-канцлера Папена, лпройдя до конца по пути демократизации╗ Веймарской республики. То есть, в условиях крайнего кризиса, гражданское общество с помонщью, присущих ему демократических механизмов породило фашистское государство. Философ Хоркхаймер, которого любят цитировать наши либералы, сказал о фашизме: лтоталитарный режим есть не что иное, как его предшественнник, буржуазно-демократический порядок, вдруг потерявнший свои украшения╗. А вот что пишет об этом Герберт Маркузе: лПревращение либерального государства в авторитарнное государство произошло в лоне одного и того же социнального порядка. В отношении этого экономического базинса можно сказать, что именно сам либерализм лвынул╗ из : себя это авторитарное государство как свое собственное воплощение на высшей ступени развития╗. Таким образом, по признанию виднейших западных финлософов, фашизм - это западная демократия на высшей ступени развития.

По-разному создавались наши государства. Советское - как продукт революции, которая резко сдвинула равновесие сил, которое установилось между Февралем и Октябрем 1917 года. Фашистское государство возникло как особый выход из нестабильного равновесия, к которому привел тяжелый кризис Запада: буржуазия не могла справиться с рабочим

движением ллегальными╗ методами, а пролетариат не мог одолеть буржуазию. Фашисты предложили выход: считать разоренную войной Германию лпролетарской нацией╗ и объявить национал-социализм, направив свою лклассовую борьбу╗ вовне. Покорив необразованные народы, немецкий рабочий класс перепоручит им всю грязную работу и тем самым перестанет быть пролетарием - в Германии будет осунществлен социализм.

Разными были и основания репрессий как инструмента государства. Репрессии в СССР были прямым следствием и частью гражданской войны, ее битвами среди разных групп победителей ради достижения той степени единства, котонрую называют тоталитаризмом. Иными были задачи репреснсий в фашистской Германии. Создав свое государство с очень сложной идеологией, фашисты были вынуждены срочно начать превентивные массовые репрессии против левых сил. Эти репрессии не были судорогами гражданской войны - это была особая война, нужная для стабилизации нового, неонбычного равновесия, достигнутого через союз буржуазии и пролетариата. Поскольку этот союз опирался на хрупкую систему манипуляции сознанием, было необходимо удалить из общества всех тех, кто мог разрушить эту систему, наруншить очарование.

Если мы вспомним теорию гражданского общества Локка, то увидим, что социализм фашистов был ее логическим продуктом, в котором скрытый расизм евроцентризма перенводился в видимую часть идеологии. По Локку, человечество состояло из трех элементов: ядра (цивильного общества, лреспублики собственников╗), пролетариата, живущего в лсостоянии, близком к природному╗, и лдикарей╗, живущих в природном состоянии. Фашизм означал соединение пернвых двух компонентов немецкой нации в одно ядро - цинвильной пролетарской нации, устанавливающей свой лсоциализм╗ путем закабаления лдикарей╗. То есть, фашизм не отвергал антропологию гражданского общества. Он вместо преодоления классового антагонизма путем лэкспроприации экспроприаторов╗ направлял эту экспроприацию вовне.

Таким образом, и по своему лгенетическому аппарату╗, и по образу рождения Советское и фашистское государства принадлежат к совершенно разным типам, они возникли и развивались на разных ветвях цивилизации. Одно было гонсударством традиционного общества под шапкой модернизнма, другое - уродливым порождением гражданского общенства под шапкой традиционализма. Шапка, конечно, важнна, но голова важнее. Разница видна, например, в сфере этинки. Традиция предписывает наличие в государстве общей этики, в частности, множества запретов и табу, прямо не занписанных в законе. Эта этика носит как бы религиозный характер, устанавливается лсверху╗. Поэтому советское гонсударство называли идеократическим - по аналогии с теократическим, в котором действует религиозное право.

Фашистское государство было принципиально антитрандиционным, это был именно плод западного общества на нонвой, больной стадии развития. Восприняв концепцию Ницнше о сверхчеловеке лпо ту сторону добра и зла╗, оно, устами корифея юридической науки К.Шмитта, провозгласило себя всемогущим, не ограниченным лникакими формальными или моральными табу╗. Более того, множество действий фаншистов были специально направлены на то, чтобы натренинровать персонал государственных институтов на работу в условиях снятия табу.

Советское и фашистское государства изначально строинлись на разных принципах власти. Фашизм исходил из древнней и типично западной концепции цезаризма. Л.Люкс пиншет: лБольшевикам были непонятны причины популярнонсти на Западе лцезаристской╗ идеологии, ибо в русской трандиции нет предпосылок для ее возникновения... лЦезаристнские╗ образы практически не возникали в русской истории. Правда, в России были цари, осуществлявшие в русском обществе не менее глубокие преобразования, чем лцезари╗ в западном. Но при этом имеются в виду этатистские революции сверху, которые задумывались и осуществлялись законнными властителями России... В истории большевизма, равнно как и в истории России, цезаристская идея не играла сколько-нибудь заметной роли. Большевистская партия, в противоположность правоэкстремистским партиям, ни до, ни после захвата власти не являлась партией вождя. Партийнная дисциплина и беспрекословное повиновение ни в коем случае не были идентичны. Многие важные решения приннимались после жарких дискуссий внутри партийного рунководства. В 1936 г. Троцкий писал, что вся история большенвистской партии - это история фракционной борьбы╗. Поэтому и процесс возникновения культа личности Сталина и концентрации власти в его руках был принципиально иным, нежели в фашистском государстве.

Фашисты категорически отвергали всякое самоуправленние, государство было корпоративным и предельно иерарнхическим. Население было разделено на профессиональнные цеха-корпорации. У нас же огромная часть функций выполнялась в рамках самоуправления: в сельсовете, в колнхозе, в трудовом коллективе завода. Мы этого и не замечанли, а когда на Западе просто начинаешь перечислять повсендневные функции этих линститутов╗, тебя слушают недовернчиво. Представительство граждан во всех органах власти не было корпоративным - напротив, принципиальной полинтикой было создание условий для соединения людей разных групп, профессий, культур, национальностей.

Снова сошлюсь на интервью Ю.Афанасьева. Огорчаясь, что в Российской Федерации принят старый советский гимн, он объясняет это так:

- Обе России - и Россия лсоветская╗, и Россия молодая - устремлены, как оказывается, в брежневское время своими идеалами и помыслами. Вот этот сложный массив и составляет лпутинское большинство╗. Но когда большинство выснказывается за гимн - тогда в силу вступают и другие харакнтеристики инерции советского периода. Ведь огромная часть населения в советское время была непосредственно вовленчена во власть, в систему власти на всех уровнях - от политн
бюро до домоуправления.

Удивленный журналист спрашивает:

- Гимн поддержали люди, испорченные властью?
Ю.А.: Именно так. Они чувствовали свою причастность власти....

Ему говорят:

- Ну что ж, ведь это и есть демократический суверен?

Ю.А.: В том-то и дело. Теперь возникает вопрос: что долнжен делать руководитель - подчиниться, слиться с этим большинством, следовать за ним, или он должен найти в себе мужество, смелость и риск и выступить против? Или, по крайней мере, не следовать тем же курсом.

Вот такие у нас идеологи демократии!

Идея элиты была просто болезненным пунктом фашизнма (это отмечают как особое свойство все историки и псинхологи). Особенностью элитаризма фашистов была, однанко, ненависть к аристократии как лнепроницаемой╗ для них иерархии. В СССР, напротив, центральной догмой идеолонгии было равенство, но при этом элита (писатели, академинки, генералы) быстро приобретала типичные черты аристокнратии. Не у всех выдвиженцев это получалось, но важны сами побуждения.

Кстати, и элитаризм фашизма сник под давлением глунбокого пессимизма и ограниченности его философии. Ницше сказал западному обывателю: лБог умер! Вы его убийцы, но дело в том, что вы даже не отдаете себе в этом отчета╗. Ницше еще верил, что после убийства Бога Запад найдет выход, породив из своих недр сверхчеловека. Такими и должны были стать фашисты. Но Хайдеггер, узнав их изнутри (он хотел стать философом фюрера), пришел к гораздо бонлее тяжелому выводу. Коротко пересказывая его мысль, можнно сказать так: лсверхчеловек╗ Ницше - это средний западный гражданин, который голосует за тех, за кого лследует голосовать╗. Это индивидуум, который преодолел всякую потребность в смысле и прекрасно устроился в полном обеснсмысливании, в самом абсолютном абсурде, который совершенно невозмутимо воспринимает любое разрушение; который живет довольный в чудовищных джунглях аппаратов ^: и технологий и пляшет на этом кладбище машин, всегда находя разумные и прагматические оправдания.

аа Язык идеологии государства. Фашисты пришли к власти, сумев на время превратить рассудительный немецкий народ в толпу. Предпосылкой к этому было именно состояние атомизированности, разобщенности немцев, порожнденное протестантской Реформацией. Связь между фашизмом и Реформацией - большая и сложная тема, к которой с разных сторон подходили многие крупнейшие филосонфы. Фашизм стал огромным экспериментом. Оказалось, что в атомизированном обществе овладение средствами массонвой информации позволяет осуществить полную, тотальную манипуляцию сознанием и вовлечь практически все общенство в самый абсурдный, самоубийственный проект. Соратнник Гитлера А.Шпеер в своем последнем слове на Нюрннбергском процессе признал: лС помощью таких техничеснких средств, как радио и громкоговорители, у восьмидесяти миллионов людей было отнято самостоятельное мышление╗. Советское государство строилось из сословного общества старой России, к тому же лупорядоченного╗ Пранвославием и другими лсильными╗ религиями. Оно было очень устойчиво против лпревращения в толпу╗.

Фашизм (особенно германский) проявил большую творнческую силу и осуществил новаторский прорыв к новым технологиям манипуляции массовым сознанием. Тщательнно изученные на Западе уроки фашизма используются сегодня и в построении Нового мирового порядка, и широко применялись во время перестройки в СССР. Следуя идеям психоанализа (не ссылаясь, конечно, на Фрейда), фашисты обращались не к рассудку, а к инстинктам. Чтобы их мобилинзовать, они с помощью целого ряда ритуалов превращали аудинторию, представляющую разные слои общества, в толпу.

Эффективность обращения к подсознанию была связанна, видимо, с особой историей Германии, в которой на мышнление человека наложилось несколько лволн страха╗: страх перед Страшным судом и адом раннего Средневековья, страх перед чумой XIV века, а затем лстрах Лютера╗ времен Рефорнмации и последующий за ним страх, вызванный разрушеннием общины. На исход из этого лстраха индивида╗ указынвает психолог Э.Фромм: лЧеловек, освободившийся от пут средневековой общинной жизни, страшился новой свобонды, превратившей его в изолированный атом. Он нашел принбежище в новом идолопоклонстве крови и почве, к самым очевидным формам которого относятся национализм и рансизм╗. Все эти волны страха соединились в Германии с тяженлым духовным кризисом поражения в Мировой войне и страшным массовым обеднением. В конечном счете, фашизм - рензультат параноидального, невыносимого страха западного человека.

Ни в русской православной культуре, ни тем более в опнтимистическом советском мироощущении этого страха не было и в помине. Обращения к подсознанию не было в руснском коммунизме. Вся его риторика строится на ясной лонгике и обращении к здравому смыслу. В пределе - на лдеидеологизации╗ проблемы. Видный немецкий философ нануки, недавно умерший П.Фейерабенд широко использует тексты Ленина, особенно лДетскую болезнь левизны в комнмунизме╗, как классический пример текста, снимающего сонблазн, отрезвляющего аудиторию. Это был шаг вперед от Маркса в развитии традиции такого изложения проблемы, при котором из нее устраняются все фетиши, все лидолы╗. Сталин довел эту линию до предела - стоит лишь перечинтать его статьи и выступления. Его самые заклятые враги признавали: лслова, как пудовые гири верны╗. Это слова не сонблазнителя, а учителя и командира (хотя и тот, и другой монгут быть тираном - для нас сейчас не это важно). Это надо, подчеркнуть, ибо тип речи (дискурса) надежно отражает сущнность политического проекта и идеологии. Дискурс фашинстов и коммунистов строится принципиально по-разному.

Какие же средства использовали фашисты? Прежде всенго, они по-новому применили язык. Они создали слово, сила которого заключалась не в информационном содержании, а в суггесторном воздействии, во внушении через воздействие на подсознание. Возник особый класс слов-символов, заклинаний. Гитлер писал в лMein Kampf╗: лСилой, которая привела в движение большие исторические потоки в полинтической или религиозной области, было с незапамятных времен только волшебное могущество произнесенного слонва. Большая масса людей всегда подчиняется могуществу слова╗. Муссолини также высказал сходную мысль: лСлова имеют огромную колдовскую силу╗.

Языковую программу фашизма иногда называют лсеманнтическим терроризмом╗, который привел к разработке лантиязыка╗. В этом языке применялась особая, лразрушенная╗ конструкция фразы с монотонным повторением не связанных между собой утверждений и заклинаний. Этот язык очень сильно отличался от лнормального╗. Писатель Итало Кальвино, которого мучила сама эта возможность превратить человека лв абстрактную сумму заранее установленных норм поведения╗, с этой точки зрения оценивал и лсеманнтический террор╗ фашистов - луход от всякого слова, обладающего смыслом, как будто кувшин, печка, уголь стали неприличными словами, как будто пойти, встретить, узннать - грязные дела╗.

Ничего подобного не было в лсоветском╗ языке, несмотнря на период революционного словотворчества. Надежным щитом были советская школа и русская литература. Лев Толнстой совершил подвиг, создав для школы тексты на нашем природном, лтуземном╗ языке - и задав стандарты подобных текстов. Малые народы и перемешанные с ними руснские остались дву- или многоязычными, что резко повышанло их защитные силы. Язык, который вырабатывало советнское государство, последовательно устранял лидолов театра╗. Чтобы убедиться в этом, стоит прочитать речи Сталина и вспомнить его выступление 3 июля 1941 года.

Новаторская практика фашизма сыграла очень большую роль в привлечении зрительных образов к манипуляции сонзнанием. Перешагнув через рационализм Нового времени, фашизм лвернулся╗ к древнему искусству соединять людей в экстазе через огромное шаманское действо - но уже со всей мощью современной технологии. При соединении слов со зрительными образами возник язык, с помощью которого большой и рассудительный народ был превращен на время в огромную толпу визионеров, как в раннем Средневековье.

аа Сподвижник Гитлера А.Шпеер вспоминает, как он иснпользовал зрительные образы при декорации съезда нацистнской партии в 1934 г.: лПеред оргкомитетом съезда я развил свою идею. За высокими валами, ограничивающими поле, предполагалось выставить тысячи знамен всех местных органнизаций Германии, чтобы по команде они десятью колонннами хлынули по десяти проходам между шпалерами из низовых секретарей; при этом и знамена, и сверкающих орлов на древках полагалось так подсветить сильными прожектонрами, что уже благодаря этому достигалось весьма сильное воздействие. Но и этого, на мой взгляд, было недостаточно; как-то случайно мне довелось видеть наши новые зенитные прожектора, луч которых поднимался на высоту несколько километров, и я выпросил у Гитлера 130 таких прожекторов. Эффект превзошел полет моей фантазии. Сто тридцать резнко очерченных световых столбов, на расстоянии лишь двенадцати метров один от другого вокруг всего поля, были виднны на высоте от шести до восьми километров и сливались там, наверху, в сияющий небосвод, отчего возникало впечатление гигантского зала, в котором отдельные лучи выгнлядели словно огромные колонны вдоль бесконечно высонких наружных стен. Порой через этот световой венок пронплывало облако, придавая и без того фантастическому зренлищу элемент сюрреалистически отображенного миража╗.

Немцы действительно коллективно видели лявления╗, от которых очнулись лишь в самом конце войны. Эти их объясннения (в том числе на Нюрнбергском процессе) приниманлись за лицемерие, но когда их читаешь вместе с комментанриями культурологов, начинаешь в них верить. Например, всегда было непонятно, на что немцы могли надеяться в безумной авантюре Гитлера. А они ни на что не надеялись, ни о каком расчете и речи не было, в них возникла коллективнная воля, в которой и вопроса такого не стояло. Немцы оканзались в искусственной, созданной языком вселенной. В ней, как писал Геббельс, лничто не имеет смысла - ни добро, ни зло, ни время и ни пространство, в ней то, что другие люди зовут успехом, уже не может служить мерой╗.

Фашисты эффективно использовали зрелища и кино. Они целенаправленно создавали огромные спектакли, в конторых реальность теряла свой объективный характер, а становилась лишь средством, декорацией. Режиссером таких спектаклей и стал архитектор А.Шпеер, автор труда лТеория воздействия руин╗ (иногда его переводят как лТеория ценности руин╗). Исходя из этой теории, перед войной был разнрушен центр Берлина, а потом застроен так, что планировался именно вид руин, которые потом образуются из этих зданий. Вид руин составлял важную часть документальных фильмов с русского фронта, руины стали языком фашизма с огромным воздействием на психику⁷.

В 1934 г. фюрер поручил снять фильм о съезде партии нацистов. Были выделены невероятные средства. И весь съезд с его миллионом (!) участников готовился как съемка грандиозного фильма, целью был именно фильм: лСуть этого гигантского предприятия заключалась в создании искусстнвенного космоса, который казался бы абсолютно реальным. Результатом было создание первого истинно документальнного фильма, который описывал абсолютно фиктивное сонбытие╗, - пишет современный исследователь того проекта. В 1943 г., после разгрома в Сталинграде, Гитлер для подъенма духа решает снять во фьорде Нарвит суперфильм о реальном сражении с англичанами - прямо на месте событий. С фронта снимаются боевые корабли и сотни самолетов с тысячами парашютистов. Англичане, узнав о сценарии, решают лучаствовать╗ в фильме и повторить сражение, в котором три года назад они были разбиты. Поистине лнатурные съемки╗ (даже генерал Дитль, который командовал реальной битвой, должен был играть в фильме свою собственную роль). Реальные военные действия, проводимые как спектакль! Вот как высоко ценились зрительные образы идеологами фашизма. Тогда не удалось - началось брожение среди солдат, которые не хотели умирать ради фильма. И фюрер приказывает начать съемки фильма о войне с Наполеоном. В условиях тотальной войны, уже при тяжелой нехватке ресурсов, с фронта снимается для съемок двести тысяч солдат и шесть тысяч лошадей, завозятся целые составы соли, чтобы изобразить снег, строится целый город под Берлином, который должен быть разрушен лпушками Наполеона╗ - в то время как сам Берлин горит от бомбежек. Строится серия каналов, чтобы снять затопление Кольберга. Уроки фашистов были тщательно изучены. Соединение слова со зрительным образом было взято на вооружение пропагандой Запада. Целая серия интересных исследованний показывает, как Голливуд подготовил Америку к избраннию Рейгана, лсоздал╗ рейганизм как мощный сдвиг умов среднего класса Запада вправо. Очень поучительна работа историка кино из США Д.Келлнера лКино и идеология: Голливуд в 70-е годы╗. Можно выразить уважение к специанлистам: они работали упорно, смело, творчески. Операторы искали идеологический эффект угла съемки, специалисты по свету - свой эффект.

В СССР для сплочения народа вокруг государства не нужнно было факельных шествий - ритуалов фанатичной спайнки. Советские массовые праздники были гуляньями, дети еханли на отцовских шеях с флажком и мороженым в руке, при остановках колонны появлялась гармошка, под которую плясали старики. Советскому государству был абсолютно чужд пессимизм и лволя к смерти╗ (при том, что смерти было порядочно). Достаточно сравнить симметричные фильмы и сказки начала 30-х годов - всю серию немецких фильмов о Зигфриде и нибелунгах - против советских лРуслана и Люднмилы╗ и лКонька-горбунка╗. Нашим строителям и в голову бы не пришло лстроить будущие руины╗. Даже снятый уже во время войны крайне идеологизированный фильм Эйзеннштейна лАлександр Невский╗ не идет ни в какое сравнение с серией о Зигфриде. В нем нет фанатизма, нет тяжелой минстики, давящей на подсознание.

Приведу пример изощренного применения зрительных образов в целях манипуляции сознанием, открытого немецнкими фашистами. Они первыми предприняли для идеологической обработки населения крупномасштабное испольнзование географических карт. Дело в том, что карта как спонсоб лсвертывания╗ и соединения разнородной информации обладает не просто огромной, почти мистической эффективнностью. Карта имеет не вполне еще объясненное свойство - она лвступает в диалог╗ с человеком, как картина талантлинвого художника, которую зритель лдодумывает╗, дополняет своим знанием и чувством, становясь соавтором художнинка. Карта мобилизует пласты неявного знания работающего с нею человека (а по своим запасам неявное, неформализонванное знание превышает знание осознанное, выражаемое в словах и цифрах). В то же время карта мобилизует подсознание, гнездящиеся в нем иррациональные установки и предрассудки - надо только умело подтолкнуть человека на нужный путь работы мысли и чувства. Как мутное и потреснкавшееся волшебное зеркало, карта открывает все новые и новые черты образа по мере того, как в нее вглядывается ченловек. При этом возможности создать в воображении человека именно тот образ, который нужен идеологам, огромны. Ведь карта - не отражение видимой реальности, как, например, кадр аэрофотосъемки. Это визуальное выражение преднставления о реальности, переработанного соответственно той или иной теории, той или иной идеологии.

В то же время карта воспринимается как продукт солиднной, уважаемой и старой науки и воздействует на сознание человека всем авторитетом научного знания. Для человека, пропущенного через систему современного европейского образования, этот авторитет столь же непререкаем, как авнторитет священных текстов для религиозного фанатика. Фашисты установили, что чем лучше и лнаучнее╗ выполненна карта, тем сильнее ее воздействие на сознание в нужном направлении. И они не скупились на средства, так что фальнсифицированные карты, которые оправдывали геополитинческие планы нацистов, стали шедеврами картографического издательского дела. Эти карты заполнили учебники, журнанлы, книги. Их изучение сегодня стало интересной главой в истории географии (и в истории идеологии).

Мы сами совсем недавно были свидетелями, как во вренмя перестройки идеологи, помахав картой Прибалтики с неразборчивой подписью Молотова, сумели полностью панрализовать всякую способность к критическому анализу не только у депутатов Верховного Совета СССР, но и у больншинства нормальных, здравомыслящих людей. А попробуйте спросить сегодня: какую же вы там ужасную тайну увидели? Почему при виде этой филькиной грамоты вы усомнились в самой законности существования СССР и итогов Второй мировой войны? Никто не вспомнит. А на той карте ничего и не было. Просто наши манипуляторы хорошо знали возндействие самого вида карты на сознание. Поскольку тоталитарный контроль над прессой был в их руках и никакие призывы к здравому смыслу дойти до масс не могли, успех был обеспечен.

В ведомстве Геббельса были отработаны методы лфабринкации фактов╗. Они были во многом новаторскими и тогда ставили в тупик западных специалистов. Так, фашисты ввенли прием подстраховки ложных сообщений правдивыми, даже очень для них неприятными. В такой лупаковке╗ ложь пронходила безотказно. На широкую ногу была поставлена разнработка и распространение слухов. Впервые в Германии станли публиковаться ложные лнаучные╗ работы, в которых данвались сфабрикованные цитаты со всеми научными атрибунтами - с указанием ссылок на несуществующие источники, с номерами страниц, выходными данными и т.д.аааааааааааааааааааааааа

Особую роль в пропаганде фашистов играла театральнность. Большое внимание уделялось провокациям, многие из которых были большими спектаклями (например, поджог Рейхстага). Провокации порой проводились с единственной целью снять лправдивый╗ пропагандистский фильм. Так, например, жителям оккупированного Краснодара было объявлено, что через город проведут колонну советских пленных и что им можно передать продукты. Собралось большое число жителей с корзинками, полными продуктов. Вместо пленных через толпу провезли машины с ранеными немецкими солдатами - и сняли фильм о лтеплой встрече╗.

В выработке технических приемов фашисты проявляли большое знание психологии и интуицию. Вот какой прием был, например, введен в практику радио немецкими фашинстами - они специально инсценировали всяческие лнакладнки╗, чтобы создать образ бесхитростных, неуклюжих людей. То лзабудут╗ отключить микрофон и в эфир попадает друнжеская перебранка сотрудников, за которую они потом изнвиняются, то лнечаянно╗ вторгается посторонний разговор или шум. Это на первый взгляд примитивный, но действеннный прием лзахвата аудитории╗. Позже, отталкиваясь от этонго опыта, в отношении телевидения было также обнаруженно, что искажения на экране телевизора, вызванные рабонтой оператора в реальных условиях, не только не снижают силы воздействия на зрителя, но даже наоборот - создают ощущение большей подлинности репортажа.

Этим приемом злоупотребляло НТВ, когда делались тенлерепортажи о Чечне в 1995-1996 гг. Вот тропинка вдоль разнрушенного дома, вдалеке от боя. По этой тропинке бегут канкие-то люди, за ними следует камера. Камера дергается, люди выпадают из кадра, сбивается фокусировка. Все так, будто оператор, в страшном волнении, под огнем снимает реальнность. Но камера дергалась и сбивалась с фокуса только для того, чтобы создать иллюзию боевой обстановки. Создается мощный эффект присутствия, мы как будто вброшены в страшную действительность Чечни. Трюк, который должен имитировать реальность! Описан в учебниках телерекламы и телерепортажа как прием, оказывающий сильное эмоциональное воздействие от иллюзии достоверности. Это дешевый прием телерепортера, манипулирующего сознанием зринтеля - reality show (имитация реальности). Советским радио и телевидением он не употреблялся.ааааааааааааааааааааааааааааааааааа

Роль женщины и молодежи в концепции советского и фаншистского государств. Не будем брать крайности и копаться в вывертах евгеники, включенной в идеологию фашизма - в расовых брачных нормах, идее улучшения породы, органнизации борделей, где производители-арийцы из СС оплондотворяли ариек для заселения новых жизненных пронстранств. Возьмем фундаментальную формулу фашизма для средней немки. Она сводилась к магическим лтрем К╗: Kirche, Kinder, K№che (т.е. церковь, дети, кухня). В этом отношении к женщине декларировался откат назад от современного обнщества.

Советское государство, напротив, декларировало освонбождение женщины от лпаранджи╗ (в широком смысле слонва) и от экономического подчинения - в рамках наших иснторических возможностей. Перед выборами 1995 г. по теленвидению была пущена целая серия тупых маленьких паскнвилей на советское прошлое. В одном из них Нонна Морндюкова представала в виде страшной, загубленной этим прошлым женщины, которая с кувалдой трудилась на железной дороге. Что хочет сказать Мордюкова своим паскудным скетнчем? Что русская женщина не желала ни образования, ни работы, а желала лцерковь-дети-кухня╗? А если не это, то пусть Мордюкова прочтет доклад ООН о детской проститунции в лнетоталитарных╗ странах - единственной замене ученбы и работы для девочек из лсемей с низкими доходами╗. Но вернемся от Мордюковой к обыкновенному фашизму.

В отношении молодежи мы видим в фашизме сознательнное разрушение традиционных отношений. Для превращенния молодежи в лженихов смерти╗ нужна была глубокая культурная революция. Она заключалась в снятии естественнных для детского и подросткового возраста культурных норм, запретов, отношений подчинения и уважения к старшим. Сначала - лраскрепощение╗ сознания, доведение атомизации до полного предела, чтобы затем слепить в рой, в военнизированные группы. Идеологи поставили задачу: создать особый фашистский стиль - так, чтобы лмолодежи стало скучно в лагере коммунистов╗ (этот прием не так давно уснпешно использован и нашими антикоммунистами). Этот стиль был развит как философия под названием ла мне что за дело╗ или стиль лбродяги и фанфарона╗ - говоря попронсту, хулигана. Взрослые наставники молоденьких фашистов поощряли уличное насилие, ножи и кастеты. Сам фюрер заявил: лДа, мы варвары, и хотим ими быть. Это почетное звание. Мы омолодим мир╗. Это - принципиальное отлинчие от установки коммунизма в отношении молодежи: ее дело - учиться и овладевать всем культурным богатством, которое накопила цивилизация. Надеюсь, ленинские слова еще читатель помнит.

И здесь речь идет не о конъюнктуре, а о фундаментальнном открытии философов фашизма, о котором очень много думал и писал К.Лоренц: лдемократизация╗ подростков, то есть освобождение их от иерархических связей со взрослынми и от гнета традиций, предоставление им самим устанавнливать этические нормы и связи подчинения, неизбежно ведет к фашизации их сознания. Это надо подчеркнуть, ибо многие наши демократы сейчас с энтузиазмом бросились лраскрепощать╗ школу и детей вообще. Большинство из них не понимает, что творит. Никита Михалков в своем фильме лУтомленные солнцем╗, за который ему еще будет очень стыдно, издевается над лтоталитаризмом╗ советских детей. Они у него хором декламируют: лЛенин-Сталин говорит: надо маму слушаться!╗ Вот чему учили проклятые коммунинсты. Тут сын сталинского детского поэта, сам того не понинмая, сказал важную вещь. В этой позиции коммунистов соединялась традиция русской культуры с наукой, хотя тогда научных данных о развитии детской психики было еще нендостаточно - их как раз добавило изучение фашизма. Дети должны лмаму слушаться╗, а не создавать свой мирок с денмократией.

Изучение процесса фашизации молодежи отражено в романе-антиутопии английского писателя У.Голдина лПовенлитель мух╗ и в классическом фильме по этому роману. Пончему-то наши демократы его не вспоминают. А в нем поканзано, как сотня нормальных детей, попавших без взрослых на тропический остров, решает воспроизвести политический строй лкак у взрослых╗ - с выборами парламента, презиндента и т.д. И как этот строй неизбежно перерождается в жестокую фашистскую диктатуру. Наш коммунизм (и тут, думаю, большая заслуга Ленина и уже старого Горького) охнранил детство и юность от радикалов Пролеткульта. Первым делом была проведена огромная государственная програмнма по массовому изданию и внедрению буквально в каждую семью сказок народов СССР (прежде всего, русских сказок), а также Пушкина и сказок писателей-классиков. Официальнная (лрекомендованная╗) советская литература о детстве (лДетство Темы╗, лДетство Никиты╗) задавала определенный тип отношений взрослых и детей. Она смогла нейтрализонвать лТимура и его команду╗ - абстрактную и убогую мондель лвзрослой╗ детской организации лдля нас╗. Мы эту книжку переварили.

Миф о лрусском фашизме╗ - оружие против советской и постсоветской России

Утверждение, будто тоталитаризм есть специфическое ? универсальное состояние разума и души, политического и социального строя, было очень важным оружием Запада в холодной войне против СССР. Выдвинутое в лево-либеральнной среде и сформулированное в книге Ханны Арендт лИстоки тоталитаризма╗ (1951), это положение оказало сильное влияние на сознание левой интеллигенции Запада, в том числе и в коммунистическом движении. Смысл его был в том, чтобы представить сталинизм и фашизм генетически однородными явлениями и, таким образом, нацепить на СССР ярлык лнедобитого фашизма╗, который западным денмократиям удалось стравить с его двойником (национал-сонциализмом) во Второй мировой войне. Теперь его придется добивать. Эта концепция, подхваченная в кругах элитарной интеллигенции, стимулировала сдвиг лпросвещенной╗ часнти западных левых к антисоветизму, в том числе в виде еврокоммунизма. В среде рабочих и крестьян эта проповедь осонбого успеха не имела, но к их сознанию нашлись другие отнмычки.

Идея представить сталинизм и фашизм близнецами-брантьями очаровала и советскую западническую галёрку. Во вренмя перестройки она получила не просто трибуну, а и тотальнное господство в СМИ. Начались откровения. Е.Евтушенко назвал Великую Отечественную войну лвойной двух мусорных ветров╗. Чингиз Айтматов в своей книге лТавро Кассанндры╗ (1994) уже не считает войну Отечественной. Это для него лэпоха Сталингитлера или же, наоборот, Гитлерсталина╗, это лих междоусобная война╗. В ней лсцепились в противоборстве не на жизнь, а на смерть две головы физиологически единого чудовища╗.

В отношении СССР эта линия продолжается и сегодня. Вот как Л.Радзиховский лблагодарит╗ в юбилей Победы (2005 [ г.) Красную армию за спасение евреев: лВ память о войне остался вечный огонь и вечный вопрос - кто фашист, кто антифашист? Вопрос действительно вечный, но обостряется он, понятно, к 9 мая... Я, конечно, помню. И благодарен за спасение.., за "дарованную жизнь". Благодарен Красной армии, и СССР, каким бы отвратительным государством он ни был, благодарен солдатам, как бы кто из них ни относился к евреям, каким бы кто ни был антисемитом, благодарен - как ни трудно это сказать - да, благодарен Сталину. Этот антисемит, пусть сам того не желая, но спас еврейский народ... Но помня великую заслугу Сталина, я не могу отринцать очевидного - что он, конечно же, был "обыкновенным фашистом", создал вполне фашистский строй╗.

Эту тему эксплуатировали и диссиденты, уже когда и станлинизм отошел в историю. В 1979 г. Сахаров пишет писатенлю Бёллю о том, какая опасность грозит Западу: лСегодня на Европу нацелены сотни советских ракет с ядерными боенголовками. Вот реальная опасность, вот о чем нужно думать, а не о том, что вахтер на АЭС нарушит чьи-то демократичеснкие права. Европа (как и Запад в целом) должна быть сильнной в экономическом и военном смысле... Пятьдесят лет назад рядом с Европой была сталинская империя, сталиннский фашизм - сейчас советский тоталитаризм╗.

В действительности речь все время шла не об СССР, а об исторической России. Более того, из архива было даже вынтащено представление о лпанславизме╗, посредством котонрого лимперия зла╗ якобы угрожает Европе. Это представнление, которое сформулировали Маркс и Энгельс в серединне XIX века, продолжало быть актуальным и в отношении СССР. В упомянутой выше книге Ханны Арендт, которая стала библией антисоветской интеллигенции и ежегодно переиздается на европейских языках, прямо сказано, что лбольшевизм должен своим происхождением панславизму более, чем какой-либо иной идеологии или движению╗.

Вспомним, как Энгельс развивал эту тему в связи с ревонлюцией 1848 г.: лЕвропа [стоит] перед альтернативой: либо покорение ее славянами, либо разрушение навсегда центра его наступательной силы - России╗. Идеологический миф о панславизме как угрозе для Запада являлся во второй понловине XIX века в Европе разновидностью русофобии. Насколько живучим был этот миф, видно из того, что к нему обращается даже Гитлер в лМайн Кампф╗: лЯ не забываю всех наглых угроз, которыми смела систематически осыпать Гернманию панславистская Россия. Я не забываю многократных пробных мобилизаций, к которым Россия прибегала с единнственной целью ущемления Германии. Я не могу забыть нанстроений, которые господствовали в России уже до войны, и тех ожесточенных нападок на наш народ, в которых изощнрялась русская большая пресса╗.

Но гораздо более интенсивно увязывают советский строй с фашизмом через миф о лсоветском антисемитизме╗. Внутнри СССР его стали пропагандировать в 60-е годы, но пока еще с иносказаниями. Вот показательный пример.

Израильский историк Дов Конторер пишет сегодня о том, что во влиятельной части советской интеллигенции сунществовало течение, которое отстаивало лвозможность лучншего, чем в реальной истории, воплощения коммунистичеснких идей╗ (он называет эту возможность лтроцкистской╗). Конторер цитирует кинорежиссера Михаила Ромма, который 26 февраля 1963 г. выступал перед деятелями науки, тенатра и искусств (текст этот ходил в 1963 г. в самиздате).

Ромм сказал: лХотелось бы разобраться в некоторых трандициях, которые сложились у нас. Есть очень хорошие трандиции, а есть и совсем нехорошие. Вот у нас традиция: исполнять два раза в году увертюру Чайковского "1812 год". Товарищи, насколько я понимаю, эта увертюра несет в себе ясно выраженную политическую идею - идею торжества православия и самодержавия над революцией. Ведь это дурнная увертюра, написанная Чайковским по заказу. Это слунчай, которого, вероятно, в конце своей жизни Петр Ильич сам стыдился. Я не специалист по истории музыки, но убежден, что увертюра написана по конъюнктурным соображенниям, с явным намерением польстить церкви и монархии. Зачем Советской власти под колокольный звон унижать "Марсельезу", великолепный гимн французской революнции? Зачем утверждать торжество царского черносотенного гимна? А ведь исполнение увертюры вошло в традицию. Впервые после Октябрьской революции эта увертюра была исполнена в те годы, когда выдуманы были слова "безродный космополит", которыми заменялось слово жид╗. Ромм увязал увертюру Чайковского с лсоветским антисемитизмом╗, а сегодня Конторер увязывает эту увертюру и саму победу России в Отечественной войне 1812 г. с соверншенно актуальным современным тезисом о лрусском фашизме╗. Он пишет о демарше Михаила Ромма: лЗдесь мы нанблюдаем примечательную реакцию художника-интернациноналиста на свершившуюся при Сталине фашизацию коммунизма╗. Так что пусть те, кто читает сегодня лВойну и мир╗ или слушает увертюру л1812 год╗, поостерегутся делать это на публике.

аа Опасность в том, что на Западе антисемитизм и фашизм являются понятиями-символами почти религиозного уровння. Смысл их принципиально не подлежит рациональному определению, и никаких дебатов в отношении этого смысла и критериев отнесения людей к антисемитам и фашистам не допускается. Эти понятия - лчерная метка╗ народам, котонрые ждут своей очереди на получение звания лнародов-изгоев╗. Сама эта угроза до определенного момента действует на национальное самосознание разрушительным образом.

В течение длительного времени, с помощью повторения выстраивалась связка лантисемит-фашист╗. И была начата большая программа доказательства, что советские люди (точннее, именно русские) - антисемиты. Далее по умолчанию следовало, что они - фашисты, даже если сами этого не сонзнают и гордятся своей победой над фашизмом.

А.Д.Сахаров в своем лМеморандуме╗ 1968 года пишет о лсвойственном сталинской бюрократии и НКВД (и Сталинну лично) мещанско-зоологическом антисемитизме╗, но считает его неизбывной чертой советского государства: лРазнве не позор очередной рецидив антисемитизма в кадровой политике (впрочем в высшей бюрократической элите нашего государства дух мещанского антисемитизма никогда полностью не выветривался после 30-х годов)?╗.

В 1994 г. в издательстве лНаука╗ вышла книга лРусская идея и евреи: шанс диалога╗. У авторов этой академической книги выходит, что фашизм - прямое следствие русского антисемитизма, что черносотенство - лрасистский национализм протонацистского толка, вышедший на поверхность политинческой жизни России в самом начале XX века╗. И далее: лНе вызывает сомнения, что русское черносотенство удобрило почву, вскормившую гитлеризм╗. Это заведомая ложь, о чем авторы не могли не знать. Западные исследования германснкого нацизма как раз показывают принципиальные отличия его антисемитизма от тех форм юдофобии, которые существонвали в России (и даже в самой Веймарской республике). Антисемитизм фашизма - качественно новое явление.

Чтобы представить Россию виновницей Холокоста, аннтисоветские идеологи внедряли в сознание два почти взаинмоисключающих мифа - о глубинном антисемитизме царнской России и одновременно о государственном антисеминтизме в СССР. То есть, стремились подвести читателя к вынводу, что антисемитизм - присущее России сущностное качество.

аа Р.Рывкина, отрекомендованная как лизвестный социолог, профессор, доктор экономических наук╗ из РАН, близкий сотрудник академика Т.И.Заславской, в книге лЕвреи в понстсоветской России: кто они?╗ (1996) так и пишет: лАнтисенмитизм в России (речь идет об антисемитизме политических группировок) инвариантен всем ее политическим режимам: он сохраняется независимо от того, какая именно власть уснтанавливается в стране╗. Оснований для такого вывода в книге Рывкиной не приводится. Напротив, мало-мальски строгие исследования самих еврейских социологов показынвают, что антисемитизма в СССР не было. Доля евреев в санмых элитарных и влиятельных профессиях была такая, что сионисты начала XX века и мечтать не могли.

С темой государственного антисемитизма и даже лказеннного╗ фашизма легко сопрягается ненависть к победе над фашизмом! Уже одна эта шизофреническая связка разрушанла сознание российской интеллигенции, которая в первую очередь находилась в поле воздействия этой кампании, а от нее болезненные разрывы шли и по ткани массового сознанния. В.Гроссман сказал, что дело нашей войны было непранвое. Он писатель, но на этом пути даже идеологи с академинческими регалиями шли на подтасовки. Так, поднятый на пьедестал историк и философ М.Гефтер писал: об лответнственности и пагубности военного союза Гитлера и Сталина, из которого органически проистекали... возможности человекоистребления, заявленные Холокостом╗.

Гефтер подменяет понятие лпакта о ненападении╗ понянтием военного союза. Это - идеологическая диверсия, способ усугубить в русских комплекс вины. При этом историка нисколько не смущало, что пакты о ненападении с Гитлером Англия и Франция подписали в 1938 г. - на год раньше СССР. У него и в мыслях не было сказать, что из тех пактов лорганинчески╗ вытекал Холокост - только из пакта с СССР. О том, что все подобные историки самым чудесным образом лзабыли╗ о Мюнхенских соглашениях, и говорить не приходится.

Вспомним сравнительно недавнюю (1991 г.) кампанию нагнетания страхов перед якобы готовящимися"в Москве антиеврейскими погромами. Ведь очевидная была липа. Но нет, тема погромов поднимается даже самыми знаменитынми поэтами в момент, когда еврейская элита буквально встала у рычагов власти и не было никакой возможности даже симнволических протестов. В большой поэме Александр Межиров так объясняет свои мрачные пророчества:

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

Потому что по Москве

Уже разгуливает свастика

На казенном рукаве.

ЕЕЕЕЕЕЕЕЕ

И кощунственно молчат

Президенты наши оба.

И в молчанье - христиане

 

А сейчас мы видим программу искусственного разжиганния оскорбленного национального чувства русских с помонщью непрерывных провокаций в адрес и русских в целом, и русских националистов. Отдельным большим блоком в эту программу входит и тема лрусского фашизма╗. Эти оскорбления не могут быть следствием низкой квалификации ученных и журналистов, которые их применяют, даже в элеменнтарных руководствах говорится, что это - заведомое провонцирование конфликта. Социологи отмечают: лВесьма показательна в этом смысле лексика исследователей, пишущих о русском национализме. Практически в каждой статье на данную тему можно найти арсенал психиатрических терминов типа лшизофрения╗, лпаранойя╗, лбред╗, лкомплексы╗ и т.п.... В действительности нет никаких эмпирических данных, свидетельствующих о том, что среди русских националистов преобладают индивиды паранойяльного психологичеснкого типа. Таких данных нет и в отношении прочих социальных движений. Напротив, существует множество исследований, опровергающих наличие однозначных соответнствий между идеологией группы и личностным типом вхондящих в нее людей╗.

Да при чем здесь данные? Речь идет именно о провокациях. Сегодня журналист подстрекает подростков к убийнству лкавказцев╗, завтра с таким же пылом требует казни этих подростков как лрусских фашистов╗, а послезавтра обвинянет в фашизме и саму власть, которая приговаривает этих поднростков к лслишком мягкому наказанию╗.

Остановить эту и подобные ей программы может только спокойное и убедительное представление достоверного знания о русской культуре, о российской цивилизации, о советском строе и о фашизме, который пока что в принципе не может укорениться на русской культурной почве. Хотя социальная действительность нынешней России порождает условия для возникновения и ксенофобии, и преступности, и радикальных движений. Во всех них нет родовых признаков фашизма, хотя бы кто-то и нацеплял на себя свастику или взмахивал рукой, как Муссолини. Это бутафория. Но выработать и упорядочить такое знание мало. Дело в том, чтобы транслировать его в массовое сознание. А это уже зависит от политического порядка. Пока что каналы транснляции под контролем Познера и Швьдкого, а они как раз и заняты распространением мифа о лрусском фашизме╗.

 

ааа Примечания

¹ Впрочем, один испанский историк мне откровенно объяснил: японцы не могли быть фашистами, потому что они азиаты (лчуманзый играть на фортепьяно не может╗).

² Замечу, что и на Западе, и в России антимеханицизм был представлен целым рядом течений, которые вовсе не вели к фашизму - вспомним хоть Руссо во Франции и В.И.Вернадского в России.

³ В ходе войны на советской территории войска СС несли больншие потери, пополнение не успевало проникнуться духом этой докнтрины, и особенности этого специфического типа армии стирались.

⁴ На это нередко замечают, что в лМатериализме и эмпирионкритицизме╗ Ленин был в том-то и том-то неправ. Конечно, ошинбался - но совершенно не в этом дело. Главное, что это было полинтическое течение, которое считало себя обязанным задуматься о диалектике природы и кризисе ньютоновской картины мира.

⁵ Бородин С, Глушков В. Убийство из сострадания // Общенственные науки и современность. 1992. №4.

⁶ В других концепциях под этничностью понимают не вещь, а отношения - как между лсвоими╗, так и к лчужим╗. Отношения эти являются частью культуры и выражаются во множестве символов, знаков, норм и навыков.

⁷ Поразительно, как долго это сидит в немецких политиках: принсоединив ГДР, они приказали разрушить только что застроенный огромными зданиями центр Берлина - новый спектакль, уже демократов. Глядя, с каким вкусом НТВ передавало лсверхдокументальные╗ снимки руин Грозного, начинаешь думать, что персонал нашего лнезависимого телевидения╗ тщательно изучил труды Шпеера.ааааааааааааааааааааааа